Уважаемые читатели! Скачать книгу для ознакомления в электроном виде вы можете бесплатно у нас с сайта и купить в бумажном виде в интернет-магазинах Озон, и Read.ru Приятного прочтения!
Мэри Дженис Дэвидсон - Оборотни Уиндхема - #3 Пленница любви
Я всегда испытывала особый интерес к хорошим парням, которые вынуждены совершать скверные поступки, а оборотни лучше всех попадают в эту категорию. Парню, который раз в месяц обрастает шерстью, воет на луну и жует сырое мясо, и так-то трудно быть деликатным и вести себя цивилизованно; а уж когда любовь всей твоей жизни не только считает тебя полным психом, но и откровенно презирает — почти невозможно. Запрём-ка мы нашу парочку в лифте, отключим электроэнергию и понаблюдаем за тем, как посыплются искры…
Перевод: MadLena Бета-ридинг: Viktoria Оформление: V. Star Формат: FB2 Перевод ОС
Глава 1
Дженни Лоуренс, слишком поглощенная чтением нового выпуска «Гламура», даже не обратила внимания на то, как лифт вдруг затрясся и остановился. И только когда погас свет, она поняла, что случилось. — Ну же! — воскликнула она, сворачивая журнал. В ее планы вовсе не входило застрять в лифте из-за того, что в здании вырубило электричество. По крайней мере, сегодня. — Только не сейчас, — пробормотал голос у нее за спиной, и Дженни чуть не вскрикнула от неожиданности. Она даже не подозревала, что в лифте может быть кто-то еще. Хотя когда она утыкалась носом в книгу или журнал, то могла пропустить появление даже Динозавра Барни. — Ну, здесь хотя бы вполне удобно, правда? — поинтересовалась она у обладателя голоса. — Надо же, в тот самый день, когда мне удалось наконец разобраться с рекламой пораньше… Думаю, правду говорят: хотела как лучше — получилось как всегда. А куда вы торопитесь? Вот я надеялась проскочить по мосту до начала пробок. Терпеть не могу, когда… — Тихо. Хм, а у него приятный баритон, из тех, что ей нравятся, несмотря на его резкость. Дженни утихомирилась, ничуть не обидевшись на приказ. Некоторые люди не любят болтать с незнакомцами. А может, у парня клаустрофобия? Или боязнь темноты? Мракофобия? В любом случае, вряд ли он в восторге от того, что застрял в лифте бог знает насколько. Бедняга. Главное, чтобы у него не началась истерика. Нет ничего хуже, чем истерика у взрослого мужчины. — Простите, — пробормотала Дженни и тут же добавила: — Я уверена, долго мы здесь не пробудем. Услышав шорох, она догадалась, что мужчина отходит к дальней стене, вроде как пытается максимально увеличить расстояние между собой и ею. Разозлившись, Дженни выпалила: — Какого чёрта? У меня нет вшей. По крайней мере, больше нет, — добавила она, стараясь смягчить тон. — Замолчи. И отойди в дальний угол. Немедленно. — Ага, разбежалась! — она повернулась на голос. — Слушай, если ты такой необщительный, то это вовсе не значит, что я… — Хватит! — Приятный баритон куда-то подевался, сменившись низким рычанием, словно он цедил слова сквозь зубы. — Не подходи ко мне. Держись подальше. Когда ты двигаешься, то с потоками воздуха я чувствую твой запах сильнее. — Значит, я гадко пахну, да? «Отлично, — мрачно подумала она. — Застрять в лифте наедине с психом, забывшим сегодня принять предписанные лекарства. И почему я не пошла по лестнице?» — Нет. Вовсе нет. — Дженни почувствовала, как от этого тихого голоса в темноте по спине побежали мурашки. — Просто он слишком… сильный. — Угу, спасибо. — Точно, он совсем чокнутый, каким бы сексуальным ни был его голос. Утром после душа она не успела даже парфюм нанести, так что ни черта он не мог учуять, кроме разве что легкого аромата мыла марки Dial. — А у тебя уже есть врач, с которым ты сможешь все это обсудить? К которому тебе следует обратиться после того, как мы выберемся отсюда? Он фыркнул. — Я не сумасшедший. Хотя ничуть не удивлен, что ты сделала такой вывод. Как тебя зовут? — Джейн Доу. Мужчина тихо рассмеялся. — И какая опасность в том, чтобы назвать настоящее имя? — Ладно, но только если обещаешь больше не сходить с ума. Я хочу сказать, сильнее, чем сейчас. Я Дженни Лоуренс. В Сент-Поле проживали тысячи Лоуренсов, так что, если он вдруг окажется маньяком-убийцей, вряд ли сможет найти ее после того, как они выберутся из этой ловушки. — Только помни, ты обещал. — Вообще-то я ничего не обещал. Ничего хорошего. — Он тихо вздохнул в темноте. Может, это глупо, но Дженни вдруг стало жалко этого незнакомца с окончательно съехавшей крышей, говорящего странные вещи и обладающего самым сексуальным голосом, который она когда-либо слышала. — Ты замечательно пахнешь. — Не начинай снова, — предупредила она. — Луна поднимается. Я ее чувствую. — Он шумно сглотнул. — Осталось совсем мало времени. — Да, парень, вот в этом ты прав. — Вытянув перед собой в темноте руки, Дженни шагнула вперед и принялась колотить в двери лифта. — Эй! — крикнула она. — Есть там кто-нибудь? Тут одна славная девушка заперта наедине с психопатом. — У тебя овуляция, — произнес он ей в самое ухо, и Дженни, вскрикнув, отшатнулась от него так, что отлетела бы к дальней стене, если бы он ее не поймал. И даже несмотря на свой испуг, она не смогла не отметить про себя, какие сильные у него руки и как ей нравится этот свежий, чистый, невероятно мужской запах. — Ты… — во рту вдруг пересохло, и ей пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить свою гневную тираду: — Ты меня напугал. Не смей больше вот так ко мне подкрадываться. А еще можешь меня наконец отпустить, — она выдернула свою руку, сердце колотилось так сильно, что — Дженни была просто уверена в этом — его удары грохотом разносились в тесном пространстве лифта. Стоп, а что это за бред он сказал? Неужели он имел в виду?.. — Уже поздно. А у тебя овуляция, — повторил он, голос низким рычанием разнёсся в темноте. — Это как… течка, грубо говоря. А я слишком близок к превращению. — Ну так пошевеливайся, — резко бросила она, — и заканчивай с этим своим превращением. — Тебе не понравится, если я это сделаю, — тихо сказал он. — Совсем не понравится. Дженни подумала, что многие женщины на ее месте впали бы в панику от такого поворота событий, но этот извращенец с сексуальным голосом и сильными руками даже не подозревал, с кем имеет дело. У нее был черный пояс по карате, с пятидесяти ярдов она могла прострелить монетку в один цент, и однажды ей уже пришлось уложить на больничную койку несостоявшегося грабителя с переломанными ребрами. Если парень задумал что-то нехорошее, сегодня окажется явно не его день. — Послушай, мне очень жаль, что ты испытываешь… ну… это недомогание, но если ты просто будешь вести себя спокойно, нас вытащат отсюда прежде… Все с той же шокирующей неожиданностью рука вдруг легла ей на шею, заставляя Дженни поднять голову. Она почувствовала на губах жаркое дыхание, когда он глубоко вдохнул. — У тебя течка, — прошептал он ей на ухо. — И луна поднимается. Он жадно вдохнул снова. Застыв на месте, она ждала, что он скажет дальше. — Мне очень жаль. В следующее мгновение его рот нашел ее губы. Прижавшись к стене лифта, Дженни почувствовала, как руки скользят по ее телу и нечто твердое упирается в живот. Мужчина дышал тяжело и хрипло, и ей пришла в голову бредовая мысль, что так он втягивает в себя ее запах, упивается им. Второй, не менее бредовой, мыслью было расслабиться в его объятиях, жадно отвечая на поцелуи. Но ее руки, независимо от того, что творилось в голове, пытались бороться с насильником, хотя отталкивать его было все равно, что двигать с места дерево. — Боже, — простонал он ей в волосы. — Хватит… — Мне жаль. — Прекрати… — Мне очень жаль. — …прежде чем я… — Ты веришь в оборотней? — …разобью твою тупую… Что? — Я оборотень. И сегодня полнолуние. В других обстоятельствах я смог бы… но луна почти взошла. И ты так близко. — О чем ты говоришь? — завопила она. — Я просто пытаюсь объяснить. Почему это должно случиться… почему это неизбежно. Не бойся. — Я не боюсь, — прошипела она, снова толкая его в грудь. И кажется, на этот раз у нее получилось его немного отодвинуть. Или же он просто сделал шаг назад. — Ты лжешь. — Странно, но он умудрился произнести это как-то почти ласково. — Я чувствую запах твоего страха. — Не знаю, как вдолбить это тебе в голову, — процедила Дженни сквозь зубы, — но какому-то там мужчине меня не испугать. И я не пахну. — Бояться — это естественно, — продолжал он ее успокаивать. — Я не могу тебя в этом винить. Если бы я оказался заперт в коробке в сотне футов от земли наедине с оборотнем, которого отделяет лишь какой-то час от изменения формы, я бы, наверное, спятил. — Кстати, о спятивших оборотнях, — сказала Дженни, пытаясь шуткой разрядить слишком накалившуюся обстановку. — Признаюсь, меня это немного беспокоит. Может, есть какой-нибудь специалист, с которым я смогу потом это обсудить? Может, какая-то групповая терапия? Что-то вроде «мужчины-возомнившие-себя-оборотнями-и-бедные-девушки-нечаянно-застрявшие-с-ними-в-лифте»? Мужчина хрипло рассмеялся. — И ты не мог повременить еще часок со своим нервным срывом? — продолжала Дженни, обрадовавшись его реакции. Если она сумеет его отвлечь, хотя бы ненадолго, то подоспеет помощь, и… Но тут мужские руки легли на ее предплечья, притягивая Дженни ближе. — Мне очень жаль, — сказал он, в голосе действительно слышалось раскаяние. Приятный, невероятно мужской аромат окутал Дженни, и ей вновь пришлось бороться со своим невольным влечением. Но она вовсе не собиралась вот так легко позволить ему сотворить то, за что он столь настойчиво извинялся. Сделав глубокий вдох, она отвела назад руку, приготовившись нанести прямой удар. Если случайно он придется по переносице, то может оказаться смертельным, поэтому Дженни надеялась попасть в лоб или скулу. Убивать сумасшедшего ей не хотелось. Кулак врезался в его подбородок, и Дженни почувствовала, как мужчина отшатнулся. — Ой, — только и сказал он. У Дженни отвисла челюсть. Она же его ударила, она точно знала, что ударила. Да у нее вся рука онемела. И теперь он должен валяться без сознания или, по крайней мере, тихо стонать на полу. — Славный удар, — заметил мужчина, словно говорил о выпивке, а не приеме, который она оттачивала четыре месяца. — Неплохо поставлен. — Да ты с ума сошел, — прошептала Дженни. Или это она спятила? А может все правда? И он на самом деле — смешно подумать — оборотень? Дженни провела ладонью по его лицу, уверенная, что хотя бы кровь у него должна идти, но пальцы наткнулись лишь на гладкую щеку. Она поспешно отдернула руку. — Да ты просто полный псих, тебе это известно? — Нет. Дженни ощутила, как он шагнул к ней, и, забыв про все угрызения совести, выбросила руку в новом сокрушительном ударе… чтобы угодить кулаком в раскрытую ладонь. Он отразил ее удар. Да это просто невозможно, если только у него тоже не припрятан черный пояс. И какова процентная вероятность оказаться в ловушке лифта в Башне Уиндэмов в компании сумасшедшего чемпиона по карате? Больше всего Дженни встревожило то, что он, похоже, видел, куда направляется ее рука, в то время как сама она абсолютно ничего не могла разглядеть даже перед собственным носом. Его ладонь обернулась вокруг маленького кулака, и подушечка большого пальца нежно погладила выступающие косточки. Колени Дженни ослабли, как от волны внезапного страха, так и от тех ощущений, что в ней вызывали эти теплые пальцы. — Храбрая Дженни Лоуренс, — тихий шепот в темноте окутывал, словно мягким бархатом. — Жаль, что ты не дождалась следующего лифта. Тут мужчина ловко сделал ей подсечку, и Дженни упала, но он, рухнув на пол вместе с ней, смягчил падение и тут же перекатился, оказавшись сверху, прижимаясь губами к ее шее и теребя пальцами блузку. Вскрикнув от страха и злости, Дженни принялась осыпать градом ударов его плечи и грудь, но его, казалось, ничто не могло отвлечь от поставленной цели. Она услышала оглушительный треск, когда он рванул ее блузку и сдернул бюстгальтер… и ее словно пронзило молнией до самых кончиков пальцев, едва теплые губы обхватили сосок. Дженни попыталась вывернуться из-под него, но он легко удерживал ее на месте одной рукой, а другой срывал одежду. — Прости, — пробормотал он, не отрывая губ от ее груди. — Не бойся, я тебе не наврежу… Боже, твой запах сводит меня с ума. — На последнем слове его голос сорвался на жуткое рычание, заполнившее тесное пространство лифта. Дженни набрала полную грудь воздуха, чтобы заорать во все горло — и вместо этого зарыдала. Он слишком сильный, она могла драться, пинаться и царапаться, а он едва ли обращал на это внимание. То… что он собирался с ней сделать, это действительно случится. С ней. С той, у которой мать — полицейский, а отец — морской пехотинец в отставке. Родители научили ее всему, что знали сами, не желая, чтобы их дочь попала в число жертв изнасилований и убийств. Дженни могла одним ударом отправить большинство мужчин в нокаут. Но она не сумеет помешать этому мужчину взять ее силой. И хоть разум кричал, что этого не произойдет, ни в коем случае, только не так, только не с ней, она все понимала. Это случится. — Не плачь, — попросил он, и она почувствовала, как дрожат его руки, когда он обнял ее. — Скоро все закончится. И больно не будет. Прости, что напугал тебя. — Не надо, — прошептала Дженни, ненавидя себя за то, как звучит ее голос — беспомощный, испуганный, — но она ничего не могла поделать. — Пожалуйста, не делай этого. Он тихо зарычал и сжал ее в крепком объятии. — Я должен. У меня нет пары, поэтому я не могу это контролировать, как позже не смогу контролировать… Но ты все равно мне не веришь, поэтому я не буду об этом говорить. — Голос по-прежнему успокаивал ее; ладони теперь поглаживали спину, заставляя Дженни выгибаться в его руках, а рот скользил по ее горлу, целуя, облизывая и даже — очень-очень нежно — прикусывая кожу. Она слышала в темноте его неровное дыхание; снова раздался треск ткани, когда он добрался до юбки. Опомнившись, Дженни забилась под ним с удвоенной силой, но без должного эффекта. Мужчина легко порвал льняную юбку так, словно та была из бумаги. Боже, какой он сильный! Но руки, касающиеся обнаженной кожи, казались нежными и почти невесомыми, они были словно повсюду, ласково поглаживали ее тело, и она почувствовала, как до боли напрягаются соски. Когда губы задели одну из налившихся вершинок, Дженни едва не застонала от облегчения, хотя отталкивала его плечи изо всех сил. Мужчина потерся щекой о влажный сосок, и, когда щетина задела чувствительную плоть, Дженни пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы с нежностью не прикоснуться в ответ. Она не собирается сдаваться, как бы ни… Стоп. Щетина?.. Две минуты назад он был гладко выбрит. Мысль растаяла, не успев даже оформиться, когда шершавый язык скользнул по соскам, вызывая блаженное безумие, желание заорать во все горло и отдать все, о чем он только ни попросит. Дженни просто ненавидела себя за это, пытаясь напомнить себе, что этот мужчина ее насилует. Но все, что она понимала, — это что он заставляет ее переживать ощущения, которых ей не доводилось испытывать никогда в жизни, ни с кем другим. Она не была девственницей, но с единственным парнем, с которым у нее были интимные отношения — другом по колледжу, — она рассталась почти три года назад. Где-то в глубине сознания рефреном крутилось: «Этого нет. Это не реально. Десять минут назад я спокойно шла домой, а теперь в темноте занимаюсь сексом с незнакомцем. Так что это просто сон. Такого просто не может быть, это просто фантазия». И было так заманчиво согласиться и принять удовольствие, что он так умело дарил ей… Дженни вдруг поняла, что уже несколько секунд лежит неподвижно. Что больше не хочет, чтобы мужчина останавливался. И эта вероломная мысль заставила ее обрушить очередную порцию ударов на его голову; которые сыпались до тех пор, пока он не перехватил ее запястья и не прижал их одной рукой к полу над головой. — Хватит, — хрипло сказал ее насильник, и она съежилась, ожидая, что он отвесит ей в ответ пощечину. — Я могу простить один удар, но… Просто хватит, Дженни. Раздвинув ее ноги коленом и продолжая удерживать руки над головой, он наклонился, чтобы поцеловать Дженни в губы, и едва успел отдернуть голову, когда зубы щелкнули всего лишь в каком-то дюйме от его рта. Похоже, он мог видеть в темноте, как кошка. Или волк. Дженни постаралась избавиться от этой нелепой мысли. Она только приведет ее к безумию. Приведет к… Мужская ладонь мягко погладила хлопок ее трусиков. И спустилась ниже. Грудь Дженни была тесно прижата к груди насильника, запястья придавлены к ковролину на полу лифта, ноги широко раздвинуты, а теперь чертовы пальцы забирались к ней в трусики. Она чувствовала, как его тело дрожит от напряжения, слышала, как тяжело и прерывисто он дышит, как скрипит зубами, словно борясь с… С чем? Было абсолютно ясно, что он просто сходит с ума от похоти, что жаждет вонзиться в ее тело и двигаться, пока не останется сил, но что-то его сдерживало. Рука осторожно скользнула меж бедер, поглаживая так сладко и нежно… а потом один палец погрузился в нее, а язык одновременно с этим ворвался ей в рот, и Дженни едва не вскрикнула от захлестнувшего ее удовольствия. Он застонал ей в губы, пальцы, раздвинув увлажнившиеся складки, задвигались, в то время как язык хозяйничал у нее во рту; и Дженни, рыдая от отчаяния, стала извиваться под тяжестью мужского тела. Пальцы порхали по ее плоти, нежно поглаживая, надавливая, описывая вокруг пульсирующего клитора круги, которые с каждый разом становились все меньше… меньше… меньше… а затем вновь скользнули в ее тело, задев по пути клитор, и Дженни содрогнулась так, что едва не сбросила мужчину с себя. Он зарычал. Этот грозный звук ее не напугал, лишь разжег пламя в крови, ей захотелось откинуть голову и зарычать в ответ, а потом впиться зубами в его плоть, когда он вонзится в нее… и еще раз… и еще… До нее вдруг дошло, что он не рычит, а произносит ее имя, но голос был таким грубым и хриплым, что она с трудом разбирала слова. — Дженни… мне отпустить… твои руки? — Да, — крикнула она, исступленно желая дотронуться до него, почувствовать его тело под своими ладонями, сорвать с него одежду так же, как он сорвал с нее. Он высвободил ее запястья, и в тот же миг она обвила его руками, жадно сдирая рубашку, чтобы наконец избавиться от этой проклятой ткани, а он принялся ей активно помогать в этой непростой задаче, и в итоге его одежда также оказалась изодрана в клочья. Но в конце концов, с оборотнем поведешься, дурных манер наберешься… Руки скользнули под ягодицы, приподнимая ее, и Дженни почувствовала, как твердая горячая плоть толкается в ее тело. На мгновение ее захлестнула паника. Неужели она и в самом деле собралась это сделать? Это же безумие. У него не было презерватива, а это значит, что она просто-напросто рискует своим здоровьем. И ради всего святого, зачем она вообще помогает насиловать ее? — Подожди… — пропищала она, но он двинулся вперед, с обжигающей силой погружаясь в нее, и остатки здравого смысла покинули Дженни; откинув голову, она закричала, до хрипоты, умоляя его ни в коем случае останавливаться, а горячая твердая длина все заполняла и заполняла ее, и ей, наверное, должно было быть больно, просто должно, ведь он оказался такой большой, а она так давно не занималась сексом, но ей просто жизненно необходимо было принять его всего, и вместо того, чтобы чувствовать боль, она хотела еще и еще. И погрузившись в нее до самого конца, почему-то, зачем-то он заставил себя остановиться. Дженни могла слышать яростный стук его сердца, руки за ее спиной сжимались в кулаки, и он дрожал, словно от лихорадки, но по-прежнему оставался неподвижен. И когда он выдавил из себя слова, она с трудом разобрала их смысл. — Тебе… не… больно? — Нет, — простонала она, извиваясь под его телом, ощущение пульсирующей плоти глубоко в ней просто приводило Дженни в неистовство. — Нет, нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, ты не можешь остановиться, не можешь, только не сейчас, не можешь… — Ты… такая… такая тесная… ты уверена… что не больно? — …ты не можешь, не можешь, пожалуйста, не делай этого… — Не бойся… сказать… правду. — Он жадно хватал воздух, кулаки за ее спиной по-прежнему были крепко стиснуты, и Дженни, словно издалека, услышала треск рвущегося ковролина. — Может… подождем… пока. — …прошу, не заставляй меня умолять, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА! Он отстранился, но прежде чем она успела разочарованно застонать, вновь рванулся в ее тело. Его губы накрыли ее рот, их языки сплелись, и он погружался в нее снова и снова; они занимались любовью так неистово, что лифт задрожал. И откуда-то издалека, со стороны, она слышала чьи-то хриплые крики радости, пока до сознания не дошло, что это ее крики. Дженни накрыл оргазм, спазмы были настолько сильны, что ей казалось, она чувствует, как сокращается матка. Мужчина, застыв в момент ее кульминации, запрокинул голову и с торжеством дикого зверя зарычал в потолок. Несколько долгих минут она лежала неподвижно, думая, что больше никогда в жизни не сможет шевельнуться. Она чувствовала запах их близости, слышала его тяжелое дыхание — и свое собственное. Кровь стучала в ушах, Дженни была вся мокрой от пота… и кое-чего другого. Мужчина отодвинулся, и его руки принялись ощупывать ее тело. — С тобой все в порядке? — хрипло спросил он. — Я тебе не навредил? — Нет, — устало сказала она, думая, что готова проспать неделю. Целый год. — Это оказалось на удивление безболезненное изнасилование. Дженни ощутила, как он вздрогнул, и спросила себя, кого она обманывает? Может, это и начиналось как изнасилование, но в итоге она стала более чем активной участницей. Щеки запылали от стыда. — Дженни, мне очень-очень жаль. Я не жду, что ты поймешь. Она почувствовала, как он накрыл ладонью ее руку, и съежилась, ненавидя его и ненавидя себя. Прежде всего за то, что ей хотелось повторить все с самого начала, прямо сейчас. — Мне очень жаль, — сказал он вновь. — Моя бедная Дженни. Ты такая храбрая. — Не называй меня так, — отрезала она, пытаясь натянуть на себя то, что осталось от блузки, но с таким же успехом она могла одеваться в серпантин. — Никак меня не называй. Вообще ничего не говори. — Нужно вытащить тебя отсюда, — сказал он, игнорируя ее слова. — И как можно скорее. Луна почти взошла. — Не начинай это снова, — выдавила она. — Наружу, — пробормотал он. — Надо тебя вытащить. Здесь небезопасно. — А вот в этом, дружок, ты прав. — Дженни стала подниматься на ноги и чуть не упала. Вообще-то глаза уже давно должны были привыкнуть к темноте, но она все равно была абсолютно слепой. И уставшей. А еще — и это была глупейшая мысль на свете — ей хотелось, чтобы он обнял ее и пообещал, что все будет в порядке. Что делать, если она застряла здесь с ним на всю ночь? А если он решит взять ее снова? Она сможет сопротивляться? И главное — захочет ли? Дженни слышала, как он поднялся, потом сверху донесся какой-то сильный удар и скрип металла, словно ему каким-то образом удалось открыть запертый люк. Она покачала головой, поражаясь его силе. «Он вполне может свернуть мне шею, — тупо подумала она. — В любой момент, как захочет». — И какого черта ты не сделал это на двадцать минут раньше? Обхватив Дженни за талию, он приподнял ее, пока она не нащупала небольшой люк, и подсадил, чтобы она смогла пролезть через него. — У меня на уме тогда было немного другое, — отрывисто ответил он. — То, как сильно мне нужно до тебя дотронуться. — Ублюдок. — Да, — тихо сказал он, — но теперь я в состоянии думать ясно. Какое-то время. — Не льсти себе, — пробормотала она, осторожно становясь на колени на крыше лифта. Дженни услышала снизу негромкий смех, и вдруг мужчина оказался сидящим на корточках рядом с ней. Ведь только что он был в кабине и… один прыжок с пола в открытый люк и хоп, вот он здесь. Кажется, она почти готова поверить в чудеса. Но это же просто смешно. На дворе двадцать первый век, и таких чудовищ, как оборотни, не существует, черт возьми! — И что мистер Псих мне скажет, если я спрошу, почему, вместо того, чтобы оставаться в безопасности в лифте, мы должны раскачиваться здесь, как на качелях? — поинтересовалась она приторно-сладким голосом. — Я определенно собираюсь в тебя влюбиться, — произнес он небрежно, таким тоном, словно просил закрыть окно. — Женщина, которая, находясь в смертельной опасности, может дразнить своего насильника после всего, что случилось, явно заслуживает предложения руки и сердца. Так что имей в виду. — Прибереги-ка это для суда, приятель, — предложила она. Но прежде чем она успела рассказать все, что с ее благословения сделает с ним судебная система, Дженни услышала их смертный приговор — один из тросов лифта звонко лопнул от напряжения. До нее запоздало дошло, что в этот вечер существовала куда большая опасность, чем какое-то там изнасилование. — О боже, — сказала она, вдруг перепугавшись до полусмерти. И она думала, что ей было страшно, когда Большой и Страшный Грубиян решил ее поиметь? Да тогда она понятия не имела, что такое страх. — О боже, что же нам делать? — Жить, — просто сказал он, и — пусть это и было глупо — Дженни успокоилась. У нее не было выбора, потому что еще никогда тьма не внушала ей такой ужас. Она слышала, как стонали тросы, не выдерживая давления, как мужчина с чем-то шумно возился, как над головой, сопротивляясь, взвизгнули двери. — Будь осторожен, — вдруг сказала она. — Всегда, — ответил он; ладони вновь легли ей на талию, и он легко, словно играючи, оторвал ее от крыши лифта. Дженни вытянула руки и, нащупав какую-то опору, вцепилась в нее, чувствуя под пальцами ковровое покрытие. В шахте было так же темно, как и в лифте, но она поняла, что мужчина держит ее над головой на вытянутых руках (да какой же силой он должен обладать?) и проталкивает ее сквозь открытые двери. В коридоре царила кромешная тьма, и Дженни не ощущала чужого присутствия, что, впрочем, было не так уж плохо, учитывая, в каком жалком состоянии была ее одежда. Руки переместились на лодыжки, и он с силой толкнул ее. Дженни проехала по шершавому ковру как по мокрой кафельной плитке едва ли не до середины коридора, обжигая колени и живот (он не чокнутый, он и в самом деле оборотень!). Развернувшись, она поползла назад к открытым дверям лифта. — Вылезай, — закричала она в темноту, услышав, как лопается очередной трос. — Ну же! Быстро! Ты еще успеешь, чертов псих! — Отойди от дверей, — рявкнул он в ответ. — Ты все равно ничего не увидишь, только можешь упасть в шахту. Отойди… Следующие несколько недель Дженни будет преследовать мысль о том, что его последние слова предупреждали ее об опасности. Потому что в эту самую секунду порвался основной трос, и кабина лифта пролетела пять этажей до земли. Ее насильник стал ее спасителем. И расплатился за это собственной жизнью. Но ведь ей должно быть это безразлично. И теперь она может расслабиться. И Дженни расслабилась. Расслабилась так, что зарылась лицом в пыльный ковер и зарыдала, словно сердце ее было разбито.
Глава 2
Конечно, были вопросы. Вопросы всегда бывают. И когда Дженни перестала плакать, то попыталась на них ответить. Нет, она не знает имени пассажира лифта. Нет, она не знает, как он справился с замком на люке. Нет, она не знает, как ему удалось взломать предохранительные блоки, открыть двери в шахту, поднять Дженни на несколько футов и вытолкнуть ее в безопасное место. Нет, ей не надо к врачу. Нет, она не сможет опознать тело, когда они обнаружат его, потому что она никогда не видела лица мужчины. Нет, нет и еще раз нет. Дженни в чем-то понимала администрацию здания. Полуголая женщина, бьющаяся в истерике, только что чудом избежала смерти на вверенной им территории, и теперь собирается просто уйти домой. Естественно, они не могли вот так ее отпустить. У Дженни была возможность рассказать им, что этот мужчина с ней сделал, как он принудил ее — в комнате даже оказался адвокат, который мог бы принять заявление (и как юрисконсульт компании, несомненно, он стал бы убеждать ее не подавать иск), — но язык у неё не повернулся. Как бы мужчина ее ни напугал, как бы ни использовал, она не могла выдвинуть против него обвинения. Если цена за ее жизнь оказалась равна вынужденному сексу и умопомрачительному удовольствию, значит, Дженни будет считать, что ей очень повезло. Они настояли, чтобы ее осмотрел врач, который удивленно вскинул брови, увидев, во что превратилась ее одежда, но промолчал. Врач, разумеется, понял, что у нее совсем недавно был секс, но после ее грубых ответов на тактично подобранные вопросы никому об этом не сказал. «Наверное, он решил, что я просто люблю перепихнуться с незнакомцем в лифте», — мрачно подумала Дженни и, вспомнив, что ее партнер по быстрому сексу расплющен в лепешку, едва не разревелась снова. Врач убеждал ее провести эту ночь в больнице, но Дженни была непоколебима. Как скала. Нет, она не останется, нет, она будет ночевать в своей постели, нет, спасибо, может, кто-нибудь вызовет ей такси? Они оплатили поездку — ее кошелек остался на дне шахты, вместе со всеми кредитками, банковскими картами… и ее насильником/спасителем. Приехало такси. Она села в машину. Доехала до дома. Вылезла из машины. Зашла в дом. Сбросила одежду. Долго мылась в душе. И потом плакала. ~~~ А спустя три недели, когда Дженни поняла, что у нее задержка, погибший насильник/спаситель постучал вдруг в ее дверь.
Все размещенные здесь
произведения представлены исключительно для предварительного
ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.
Какой хэппи энд? Девушки, вы в своём уме?? Яня, голос разума. Вы меня просто удивили - абсолютно адекватная реакция на фоне всеобщего дебилизма. Блин, хотите, чтобы вас изнасиловали - выйдите на улицу ночью, блин, найдёте себе таких вот "мачо" десяток. Мазохистки. Извращенки какие-то.
Яня я с тобой в корне не согласна, так как книга суперская! И ты наверно мало читала об оборотнях. И в конце книги наступил реальный хеппи енд. Так что прочтите всю книгу и сложите свое мнение о данном произведении!
Примерно до половины книги, а потом какой-то ужас, скомканность, и это абсолютно перечеркнуло все приятные впечатления от начала. Блин, вот если бы не второе изнасилование, то все было бы просто прекрасно Короче, прочитайте половину, закройте файл с книгой и думайте, что в конце концов их все-таки ждет хэппи-энд. Блин, я ТАК разочарована
16-летняя Меридиан, сколько себя помнит, всегда была окружена смертью. Когда она была еще ребенком, насекомые, мыши и саламандры зарывались в её постель и умирали. В начальной школе, её обвинили в трагедии, произошедшей с её одноклассником. А в её 16 день рождения, прямо около её дома разбилась машина – и тело Меридиан взорвалось от боли. До того, как она смогла полностью выздороветь, ей было сказано, что она опасна для своей семьи и Меридиан была вынуждена отправиться к своей двоюродной бабке в Ревелейшн, штат Колорадо. И именно там она узнала, что она Фенестра – связующее звено между живыми и мертвыми…
0
, и куда мир катится 
???
Она женщина ураган!
