ГЛАВА 1
Хейвен вернулась. Она обвела взглядом знакомую маленькую комнату. Серебристые облака парили над высоким потолочным окном, под которым стояла неприбранная кровать. На краю туалетного столика стояла свеча. Она словно бы ожидала слабых лучей солнца, чтобы окончательно погаснуть. Взгляд Хейвен возвратился к зеркалу, стоявшему перед ней. Она распрямила локон светлых волос и заправила за ухо. В зеркале отражалась не она, но это лицо ей было знакомо так же хорошо, как собственное. Большие карие глаза, подведенные краской для век. Улыбающиеся губы в форме лука Купидона. В который раз она увидела, как тонкая рука с гранатовым перстнем разглаживает ткань платья, расшитого золотом. Хейвен почувствовала, как кончики ее пальцев прикасаются к тонкому шелку.
Девушка в зеркале ждала. Стрелки часов на каминной полке замерли на без пяти шесть. Время текло мучительно медленно.
За стенами дома завывал осенний ветер. Стонали деревья в парке, который, как знала Хейвен, находился в соседнем квартале. Потрескивающий в камине огонь прогонял осенний холод. Но девушке не нужно было тепло огня.
Она услышала стук женских каблучков по булыжной мостовой. С трепещущим сердцем она пробежала по дощатому полу к окну, стараясь, чтобы каблуки ее шлепанцев не провалились в щели между половицами. Раздвинув бархатные шторы, она выглянула в окно. По тихому узкому переулку рука об руку прошли две женщины в шубах. Такие шляпы и туфли не носили уже почти сто лет. Женщины прошли мимо дома. Девушка вздохнула с облегчением, когда они наконец скрылись из виду. Меньше всего ей хотелось, чтобы к ней явилась мать – сегодня, когда им предстояло впервые остаться наедине.
Она бросила взгляд на скелет строящегося вдалеке небоскреба и снова быстро посмотрела вниз. В переулке появился темный силуэт. От волнения девушка начала дышать чаще. Мужчина остановился около двери ее дома и, почти незаметно повернув голову вправо и влево, проверил, нет ли кого-нибудь на улице. Она услышала, как поворачивается ключ в замке. На лестнице, ведущей на верхний этаж, зазвучали тяжелые шаги.
Через мгновение он переступил порог ее комнаты. Пальто он перебросил через руку, в другой руке держал шляпу. Его темно-рыжие волосы были взъерошены, зеленые глаза сверкали. Краешки рукавов старомодного твидового пиджака слегка обтрепались. Она встретила его в дверях и обвила руками его шею. Он уронил пальто на пол и прикоснулся к ее спине холодными пальцами. А потом его влажные губы встретились с ее губами. Она прижалась к нему, чувствуя, как согревается его тело под слоями хлопка и шерсти.
– Я ждала тебя целую вечность, – проговорила она.
– Теперь я здесь, – прошептал он, проводя руками по ее телу.
– Этан, – пробормотала она.
Внезапно комната озарилась ослепительной вспышкой.
ГЛАВА 2
Хейвен Мур стояла на табуретке перед открытым окном и всеми силами старалась не вертеться. Всю зиму в ней нарастало странное волнение, а как только начало теплеть, она совсем перестала спать и не находила себе покоя. Ей ужасно трудно было усидеть на одном месте. Казалось, каждая клеточка в ее теле танцует.
За высокими горами, кольцом окружавшими Сноуп-Сити, что-то ожидало ее, и волнение стало почти нестерпимым. Хейвен хотелось выпрыгнуть в окно. Почему-то она была уверена, что ветер понесет ее над верхушками деревьев и опустит на землю именно там, где ей нужно оказаться. На месте ее держала только рука Бью, сжимавшая подол платья, которое он шил.
– Хейвен, иди сюда и найди пульт!
Визгливый голос бабушки вывел Хейвен из раздумий. Она вздрогнула и неловко спрыгнула с табуретки.
– Черт побери, Хейвен! С каких пор ты стала такой неуклюжей?
Хейвен услышала звон упавшей на пол иглы и увидела, что Бью сунул в рот уколотый палец.
– Ах, бедняжка. – Хейвен погладила растрепанные светлые волосы Бью. – Я сейчас вернусь. Имоджин вечно садится на пульт. Наверняка он у нее под задницей.
– Может быть, сходить за ломиком? – предложил Бью.
Он выпрямился во весь свой шестифутовый рост и одарил Хейвен веселой ухмылкой. Она показала на потолок. Бью, похоже, забыл о том, что буквально в нескольких дюймах над его головой вращается вентилятор.
– Тише ты! – сдавленно смеясь, проговорила Хейвен, распахнув дверь спальни. – Хочешь, чтобы тебя выгнали и больше никогда не пускали?
Босые ступни Хейвен застучали по половицам. Ей нравилось бегать вот так – тяжело, совсем не по-дамски. Когда Хейвен промчалась по лестнице, из кухни в коридор вышла ее мать. Вытирая руки фартуком, она укоризненно покачала головой и показала Хейвен четыре пальца, облепленных бисквитным тестом. Хейвен перешла с бега на шаг и стала ступать легче. Подшучивать над бабушкой было весело, но следовало остепениться. Четыре месяца образцового поведения – не такая уж большая цена за свободу. В сентябре она станет студенткой института технологии моды в Нью-Йорке – за горами, в шестистах милях от Восточного Теннесси.
Шторы в гостиной были плотно закрыты. В сумраке даже цветастые обои казались серыми. Имоджин Снайвли сидела в кресле с шелковой обивкой. Спину она держала прямо, а ноги скрестила в лодыжках. Она недавно вернулась из парикмахерской, и ее серебряные седины были уложены в высокую прическу. Хейвен остановилась на пороге и обвела комнату взглядом – все ли на своих местах. Старуху многое могло возмутить. Засушенный цветок, засунутый в букет из летних роз, спущенная петля на чулке. Хейвен заметила мазок, оставленный ею на зеркале над камином – идеальный отпечаток большого пальца в правом нижнем углу – и негромко рассмеялась. Такая у них была игра, и сегодня Хейвен вырвалась вперед.
– Что смешного? – сахарным голоском осведомилась бабушка Хейвен. Таким голосом она говорила всегда, пытаясь заманить жертву в западню.
– Ничего, мэм.
– Этот мальчишка еще здесь?
– Бью, – поправила ее Хейвен.
– Прошу прощения?
Хрупкая рука бабушки потянулась к очкам, лежавшим на столике рядом с креслом.
– Его зовут Бью.
– Я знаю, как его зовут… – Надев очки, Имоджин смерила внучку взглядом. – Хейвен, что это на тебе, хотела бы я знать?
Хейвен, одетая в черное платье с низким вырезом, медленно повернулась на месте.
– Нравится моя обновка? Я вот думаю: не пойти ли в нем завтра в церковь?
Имоджин Снайвли от возмущения выпучила глаза.
– Ни одна из моих бабушек не предстала бы перед Господом с оголенной…
– Не падай в обморок, Имоджин. Я шучу. Мы шьем это платье для Бетани Грин. – Хейвен вздохнула и сунула руку под подушку, на которой восседала хрупкая старушка. Выудив из-под подушки пульт, Хейвен включила телевизор. – Тебе какой канал?
– Вот чертовка! – процедила сквозь зубы Имоджин. – Включи пятичасовые новости.
Хейвен нажала несколько кнопок на пульте, и на экране появился ведущий известного шоу, где обсуждались последние сплетни.
– Пожалуй, с новостями ты немного поторопилась, – сказала Хейвен. – Посмотришь это пока?
– И когда только передачи стали такие мерзкие? – проворчала ее бабушка. – Ну ладно, если больше смотреть нечего, включи хотя бы звук.
Хейвен нажала кнопку. По низу экрана поползла полоска уровня громкости.
«…девятнадцатилетний плейбой вернулся в Нью-Йорк вчера поздно вечером, всего за несколько часов до похорон отца. Несмотря на то что в последние годы их отношения были напряженными, осведомленные источники сообщили нам о том, что…»
Хейвен не могла оторвать глаз от экрана. Загорелый, красивый молодой человек выскользнул из черного «Мерседеса». Вспышки фотокамер озарили лобовое стекло машины. На миг молодой человек задержал взгляд на папарацци. Его лицо было мрачным, непроницаемым, но вдруг уголки его губ тронула усмешка.
– Этан… – прошептала Хейвен, и кончики пальцев ее ног словно обожгло огнем. Жар начал подниматься выше. Хейвен почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.
Странное смешение образов начало угасать. Хейвен очнулась. Ее глаза были закрыты, она лежала, неловко согнув в колене одну ногу. Она услышала, как рядом негромко переговариваются мать и бабушка.
– Ты не должна позволять ей уехать, – настойчиво проговорила бабушка.
– Но уже несколько лет ничего подобного не случалось, – испуганным голосом отозвалась мать.
– Тебя здесь не было, Мэй. Ты не слышала, что она говорила. Все начинается снова.
ГЛАВА 3
Дом Снайвли стоял на широком, поросшем травой уступе горного склона. Двухэтажный, с затейливой башенкой, в которой могла бы поселиться парочка принцесс, этот дом служил своеобразным ориентиром. Любой ребенок, которого привозили в город, первым делом обращал внимание на этот дом. По утрам белые стены дома сияли на солнце, а кусты красных азалий, обрамлявшие нижний этаж, горели, словно угли. Ближе к вечеру, когда по долине крались тени, отбрасываемые горами, волшебство дома Снайвли становилось мрачным. Он выглядел весьма негостеприимным, несмотря на все огни, горевшие в окнах.
Вскоре после десяти утра Хейвен вытащила на край лужайки деревянный шезлонг. Она надела большие круглые темные очки и распустила пояс кимоно. Утренний ветерок раздувал шелковую ткань. Еще немножко – и стало бы видно, что Хейвен без трусиков. Порой по воскресеньям она предпочитала не надевать нижнее белье. На ее взгляд, если уж Бог сотворил людей голыми, они такими и должны были ходить.
У подножия холма, вдалеке от помпезного дома бабушки Хейвен, раскинулся Сноуп-Сити. Через двести лет после того, как предки Хейвен основали этот город, он, называясь «сити», оставался всего-навсего короткой улочкой, на которой стояло несколько магазинов, в которых не продавалось ничего интересного. Однако иллюзия величия все еще царила в семье. Для Имоджин Снайвли, которая отказывалась куда-либо выезжать из Теннесси, Сноуп-Сити был не иначе как центром вселенной. В этом, а также в том, что Хейвен обожала время от времени ходить нагишом, ее мнение и мнение ее бабки диаметрально расходились.
Из долины донесся звон церковных колоколов. Хейвен плюхнулась в шезлонг и открыла большой альбом для рисования. Она стала грызть кончик карандаша, стараясь сосредоточиться на рисунке, лежавшем у нее на коленях. На рисунке была изображена безголовая грудастая фигурка в изумрудно-зеленом платье. Приближение выпускных балов было самым горячим временем в маленьком бизнесе, который начали Хейвен с Бью. За сотни миль в любой стороне невозможно было купить приличное платье, а это означало, что в течение трех месяцев в этих краях не сыскать было более занятой парочки, чем Бью и Хейвен. В остальное время другие школьники предпочитали держаться от них подальше. Не то чтобы они вели себя недружелюбно, но словно бы опасались Хейвен и Бью.
Хейвен рассматривала рисунок, сделанный ею днем раньше. Это легкое, воздушное зеленое платье казалось ей знакомым. Ей всегда казались знакомыми платья, которые она придумывала. Она сражалась с чувством deja vu и пыталась вспомнить, где и когда она могла видеть это платье. Но стоило ей зажмуриться и попытаться сосредоточиться, как перед ней представал молодой человек с телеэкрана. Она не могла понять, как такое возможно, но была уверена, что знает его. Когда он посмотрел в объектив телекамеры, он словно бы искал взглядом ее.Но она первой его заметила.
У Хейвен засосало под ложечкой. Она сунула руку под кимоно и прижала к животу. Она все еще толком не понимала, что произошло, пока она была в обмороке. А потом она была слишком слаба, и ей было не до рассказов. Бью отнес ее в кровать. Шестнадцать часов спустя она очнулась, озадаченная тем, как могла лишиться чувств, и ужасно напуганная тем, как перед самым обмороком на нее посмотрела бабушка. Обнаружив, что дома никого нет, и поняв, что все отправились в церковь, Хейвен поняла, что ей стоит приготовиться к худшему.
– Похоже, тебя решили пока не отправлять в психушку.
Хейвен быстро сняла темные очки и нацепила их поверх густых всклокоченных черных волос. Щурясь от яркого солнца, она увидела, что по двору легко шагает Бью Декер. Он был в неплохой форме после футбольного сезона и двигался с изяществом, странным для мускулистого высоченного парня. Он одарил Хейвен улыбкой, из-за которой половина дамского населения города проклинала судьбу.
– Ты бы прикрылась, что ли. Нельзя же демонстрировать себя каждому прохожему мужику.
– Можно подумать, тебе не все равно. – Хейвен усмехнулась и запахнула полы кимоно. – И можно подумать, тут прямо очередь выстроилась – на меня поглазеть. А почему ты не в церкви?
Бью присел на корточки рядом с шезлонгом и обвел взглядом город.
– Решил устроить им выходной от попыток спасти меня. Знаешь, есть такие лагеря, в которые отправляют ребят типа меня? Где учат тому, как стать полезными членами общества?
– Полезным членом общества? Это значит – жениться на какой-нибудь девахе из Сноуп-Сити и плодить детишек, пока не окочуришься? – спросила Хейвен, и Бью чуть не захлебнулся от хохота. – Ну ладно, ты тут долго не торчи. Имоджин почти наверняка притащит с собой доктора Тидмора после службы. Может, стоит показаться ему во всей красе? Вот будет урок для нее.
Бью почему-то всегда знал, когда стоит перестать смеяться.
– Ты думаешь, она приведет сюда проповедника? Неужели дела так плохи?
Хейвен грустно кивнула.
– Мне не позволяли пропускать церковные службы с тех пор, когда у меня было воспаление легких, а это было в восьмом классе. Одному Богу известно, что было, пока я вчера валялась без чувств.
– Что ты на этот раз увидела? Помнишь?
Хейвен прижалась к спинке кресла.
– Не смогла бы забыть, даже если бы сильно постаралась. Я сидела в комнате и ждала Этана. Потом он пришел и… О, Боже. Надеюсь, я не ляпнула ничего при Имоджин.
Бью взял Хейвен за руку.
– Я-то думал, ты уже давно научилась не падать в обморок. Много времени прошло с последнего раза?
– Со вторника? – в отчаянии проговорила Хейвен.
– Что? Господи Иисусе! Почему ты мне не сказала?
– Я тебе не рассказывала, потому что пыталась как-то овладеть ситуацией. Уже несколько недель я вижу одно и то же. Похоже, я больше не могу прекратить эти видения. И откровенно говоря, я даже не знаю, хочется ли мне их прекратить. – Хейвен немного помолчала, вспоминая поцелуй и нахлынувшее вслед за ним волнение. – Это настолько реально,Бью. Похоже, теперь я проигрываю сражение.
– Ничего ты не проигрываешь, – проговорил Бью со спокойствием психотерапевта, имеющего дело с истеричкой. – Давай попытаемся все проанализировать. У тебя есть какие-нибудь соображения, откуда берутся эти видения? Что ты делала вчера, перед тем как отключилась?
– Ничего особенного. По телику шло какое-то скандальное шоу. Говорили про богатого парня в Нью-Йорке, чей отец только что умер. И, видимо, этот парень напомнил мне Этана.
– Дай-ка я угадаю. Темноволосый, мрачноватый. И такой красавец, что просто смотреть больно?
– Откуда ты знаешь? – широко раскрыв глаза, проговорила Хейвен.
Бью снисходительно улыбнулся.
– Ты уже столько лет не проявляешь никакого интереса к мужскому полу, так с чего бы твои вкусы вдруг разительно изменились? Твоего загадочного красавца зовут Йейн Морроу.
– Откуда ты знаешь?
– Хейвен, Интернет по-настоящему годится только для двух вещей. Скандальные сплетни – одна из них. Тот, о ком ты говоришь, уже несколько месяцев – персона номер один во всех таблоидах.