1
– Кора, зачем мы приехали в эту глухомань? – Окинув хмурым взглядом пятна на покрывале, Фостер плюхнулась на скомканный матрас. – И это самый жуткий мотель среди всех, где мы останавливались за прошедший год. – Она засунула руки в рукава фланелевой рубашки, стараясь не касаться слоя грязи, покрывающего все вокруг.
– Лучше скажи спасибо, что у тебя есть крыша над головой. Не всем так везет. – Воздух с шипением вырвался из сиденья стула, когда Кора уселась за маленький стол у маленького окна очень маленькой комнаты.
– И не всем приходится проводить уик-энд в свой день рождения в такой дыре, – застонала Фостер.
– В Миссури, – поправила Кора, вытаскивая ноутбук из потертой кожаной сумки, с которой никогда не расставалась. – Если точнее, в Гомере, штат Миссури.
– Как ты думаешь, после того как мы найдем этого парня, у нас все будет по-прежнему? – Фостер помолчала, покусывая внутреннюю сторону щеки. С тех пор как пять лет назад ее приемный отец, доктор Рик, погиб во время аварии на лодке, они с Корой вели размеренную жизнь дома, в Портленде. В штате Орегон, а не Мэн. Кому охота жить в Мэне? Но дело не в том, что Фостер предпочитала Западное побережье, просто ее жизнь стала бесконечным, напряженным, местами грязным (хотя и не в хорошем, сексуальном, смысле) путешествием с того момента, как год назад – а казалось, будто давным-давно – Кора продала клинику репродукции доктора Рика. Тогда-то все и пошло наперекосяк. И Фостер отчаянно хотела вернуться к прежней жизни. Вернуться домой.
Фостер почувствовала на себе понимающий взгляд Коры и, заглянув во встревоженные глаза приемной матери, поспешно добавила:
– Или хотя бы более-менее по-прежнему?
– Посмотрим. И хватит скулить! Мне нужно сосредоточиться, а от тебя только головная боль. – Бормоча себе под нос что-то о надоедливых детях, Кора снова уткнулась в лэптоп, рассеянно потирая подбородок.
– Тебе надо сходить к стоматологу. Ты ешь столько шоколада, что у тебя там, наверное, уже дупло размером с гигантский лунный кратер. А может, зуб мудрости прорезается. – Фостер задумчиво побарабанила пальцами по коленке. – Хотя нет, думаю, ты старовата для зубов мудрости. Как насчет…
– Фостер, тише!
Фостер подчинилась, затаив дыхание, подавляя рвущиеся сквозь сомкнутые губы вопросы. Но она не могла себя сдерживать. Во всяком случае, долго. И только не с Корой. С остальным миром – не проблема. Вообще-то она предпочитала не вступать в разговоры с людьми и почти не сомневалась в том, что это придает ей капельку стервозности. Ну, может, стервозность и била через край, но лишь когда ее бесило то, что говорили о ней другие, хотя она старалась не обращать на это внимания.
Прежде чем она осознала, что снова заговорила, дамба прорвалась, и слова хлынули наружу.
– В любом случае, зачем мы здесь? Никто не останавливается на Аллее торнадо[1], если только нет желания свести счеты с жизнью. – Грянул гром, сотрясая тонкое стекло дешевых настенных светильников. – Вот видишь! Я же говорила. Все как по заказу, не будь это так чертовски зловеще. – Фостер перекинула рюкзак через плечо и направилась к двери. – Давай-ка выбираться отсюда.
– Успокойся, детка. – Тугие дреды скользнули по плечам Коры, когда она тряхнула головой. – Тут неподалеку больница. Я обратила внимание, когда мы проезжали мимо. – Она глубоко вздохнула и так же машинально, как массировала подбородок, размяла левое плечо, словно совершая обязательный будничный ритуал вроде чистки зубов. – Я знаю, что у них тут есть подвал, и, если эта гроза перерастет в торнадо, мы укроемся там. А пока сиди тихо. Твой подростковый страх не помогает мне управиться быстрее.
– Это не страх, – пробормотала Фостер, ковыряя пластиковую столешницу с рисунком под дерево. – Я просто думала, что мы замутим что-нибудь покруче на мой день рождения. Восемнадцать лет бывает только раз в жизни. Я хотела, чтобы мы отметили это по-особенному. – Она выпятила нижнюю губу и захлопала невероятно длинными ресницами.
Кора взглянула на нее и фыркнула.
– Попробуй еще раз. – Она снова уткнулась в компьютер, и в ее темных изумрудно-карих глазах засияли блики ярко освещенного экрана.
– Что, если мы не успеем добраться до больницы из-за ветра, града, дождя и прочих напастей?
Кора вздохнула.
– Не каждая гроза порождает торнадо. Иначе от Среднего Запада уже ничего бы не осталось.
– Как будто и сейчас здесь что-то есть. Кстати, – она швырнула рюкзак на стол и зарылась в его недра, – в поведении бурь, особенно сильных, происходят изменения. И я могу это доказать. Зацени-ка. – Отодрав присохший пакетик кетчупа, она протянула Коре пачку мятых листков бумаги.
– Что это? – Кора удивленно подняла густую бровь.
– Это исследование. Для того научного проекта, что ты мне дала. Я выбрала погодные явления. Все остальные варианты были нелепыми, взять хотя бы размножение комаров. Я не вуайерист, подглядывающий за сексом насекомых, да и к тому же никому неохота, чтобы их становилось больше.
– Так ты сделала домашнюю работу? – Кора взглянула на нее через плечо. – Куда подевалась моя Фостер? Примерно такого роста, – она подняла руку на высоту около пяти с половиной футов[2], – с ярко-рыжими волосами и кожей, как у снеговика. Ты ее не видела? – Кора рассмеялась, блеснув жемчужными зубами.
– Очень смешно. – Фостер пролистала бумаги, которые распечатала в библиотеке городка, где они останавливались в последний раз. Красные и оранжевые пятна покрывали погодную карту Среднего Запада, сопровождаемые тревожной статистикой зарождения торнадо и их соприкосновения с землей. – Но я серьезно. Weather.com[3] пугает страшилками о вероятности возникновения торнадо в грозу. Думаю, глобальное потепление все-таки добралось до нас и собирается укусить за задницу. – От удара грома у Фостер по рукам побежали мурашки. – Как по заказу. Опять. Надеюсь, ты не станешь убеждать меня в том, что это совсем не опасно. – Она запихнула бумаги в рюкзак и перекинула его через плечо. – Надо делать ноги.
Пухлые пальцы Коры лихорадочно порхали над клавиатурой.
– Я слышала гром. Еще раскат. Нам нужно уходить. Давай же. – Мольбы Фостер оставались без ответа. – Кора! – Она топнула ногой, выбивая из ковра облако пыли, и громко чихнула.
– Черт возьми! Что такое, Фостер? Чего ты хочешь? – рявкнула Кора, словно пытаясь перекричать раскаты грома.
Фостер резко вдохнула, заметно напряглась, сглатывая застрявший в горле ком.
– Ничего. – Голос прозвучал тише, чем ей хотелось. Она откашлялась и добавила: – Не бери в голову.
Кора смягчилась и, перегнувшись через стол, схватила Фостер за руку. Легонько сжав ее ладонь, она отпустила руку и потерла себе шею сбоку.
– Извини. У меня стресс, и я ужасно устала от боли в шее. Эти подушки в мотелях меня доконают… – Она замолчала, и на ее лице промелькнуло неуловимое выражение. – Но мне не следовало кричать на тебя, – продолжала Кора. В ее голосе вновь зазвучало пряное спокойствие, густое и сливочное, сдобренное, как мексиканский горячий шоколад, щепоткой чего-то бодрящего. – Ты же не местная, и я понимаю твое беспокойство. Я выросла на Аллее торнадо. Да, бури случаются. Но сейчас конец августа. Торнадо в Миссури любят весну и раннее лето больше, чем конец лета и осень. Мы в безопасности.
– Обещаешь?
– Вот те крест! Ты же мой ребенок, сама знаешь, и я никогда не подвергну тебя опасности.
– Кора, мне восемнадцать. Перестань называть меня ребенком.
– Дитя мое, даже когда тебе стукнет восемьдесят, ты все равно будешь моей малышкой Земляничкой.
– О боже. Ладно, пусть будет малышка, только не Земляничка.
– Посмотрим, – пробормотала Кора, снова отвлекаясь на компьютер.
– Надеюсь, это не значит «Дитя мое, я буду называть тебя малышкой Земляничкой, пока одну из нас не положат в могилу». – Она мастерски передразнила Кору. – Так и быть, хватит и этого. – Беспокойство Фостер улеглось, и она скользнула в кресло напротив храброй женщины. Хотя в животе бурлило в унисон с приближающейся бурей, слова Коры успокоили Фостер. Ее приемная мать никогда не нарушала своих обещаний. Она была рядом с того самого дня, когда Фостер появилась на свет недоношенной и требующей особого ухода в отделении интенсивной терапии для новорожденных. Биологические родители рассказывали ей истории о «тете» Коре, самоотверженной медсестре-героине, которая денно и нощно следила за тем, чтобы их девочка росла здоровой и сильной. Сердце Фостер сжалось при воспоминании о родителях.
– Постой-ка, ты что-то говорила про стресс. Почему ты так нервничаешь? – выпалила она, больше не желая думать о прошлом.
– Потому что, если я права насчет того, с кем мы встретимся сегодня вечером, весь наш мир изменится.
– Подожди, ты имеешь в виду этого парня? Того, кого мы ищем весь последний год? Ты мне не сказала, что нашла его. Кто он? Как его зовут?
Пропустив мимо ушей все вопросы, Кора кивнула на чемодан.
– Достань две темно-бордовые толстовки.
Фостер подошла к ржавой багажной полке и расстегнула молнию на чемодане. Вытащив объемную толстовку, она указала на эмблему, вышитую золотыми буквами: ПАНТЕРЫ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ ГОМЕРА.
– Я думала, что обучение на дому идет успешно. И у тебя я могу научиться гораздо большему, чем в паршивой захолустной государственной школе. К тому же этот год у меня выпускной.
– Дай сюда. – Фостер бросила Коре толстовку, и та натянула ее, прежде чем ответить. – Тебя никто туда и не отправляет. Ты просто как будто учишься там. А теперь надевай. Я не хочу опоздать.
Фостер тоже натянула мешковатую толстовку поверх фланелевой рубашки, застегнула молнию и подвернула подол, чтобы виднелись обтрепанные края шорт и она не выглядела полуголой. – Я похожа на сливу, – проворчала она, хмурясь своему отражению в пыльном зеркале. – Хорошо хоть не придется возвращаться в школу. – Расставание с традиционной школой стало единственным плюсом безвременной кончины доктора Рика. Кора хотела закончить его исследование и держать Фостер при себе – это было как-то связано с процессом исцеления, о котором говорил один из докторов – приятелей Коры. Впрочем, Фостер не задумывалась о причине, для нее главным было то, что ее не отправят обратно в отупляющее заведение под названием «государственная школа».
Вьющиеся пряди огненно-рыжих волос упали ей на лоб, и она пригладила их, убирая в неряшливый пучок на макушке.
– Стало быть, тот человек, с которым мы собираемся встретиться, – начала она, намазывая губы гигиенической помадой, – один из бывших лаборантов доктора Рика, ставший теперь замшелым учителем естествознания или кем-то в этом роде?
Кора перекинула сумку через плечо и проверила телефон.
– Пошли. Скоро начнется.
Фостер сунула тюбик гигиенической помады в карман и повернулась к Коре.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на Керри Вашингтон[4]? – Она растерла губами помаду и изобразила самую невинную улыбку.
– Нет, потому что я не похожа. – Входная дверь скрипнула, когда Кора открыла ее, и в комнату хлынул липкий прохладный воздух. – А теперь тащи свою тощую белую задницу в машину.
Фостер неторопливо подошла к двери и остановилась перед коренастой женщиной. В носу защекотало от ароматов корицы и кедра.
– С кем мы встречаемся? – Она почувствовала знакомое покалывание внутри.
Кора уперла руки в боки.
– Когда я сочту нужным, ты это узнаешь. И мы уже не раз говорили о твоей маленькой уловке, Фостер. Будь осторожна, когда прибегаешь к ней.
– Я до сих пор не могу понять, как ты узнала о моих джедайских трюках с разумом. – Она прыгнула на тротуар и вытащила воображаемый световой меч.
– Никаких джедаев не существует, а я слишком умна, чтобы стать жертвой твоего нейролингвистического бреда.
– Никаких джедаев нет? – Фостер погасила световой меч и убрала его за пояс. – Ты разбила мое сердце, так и знай. Разрушила мои детские фантазии.
Кора поджала губы. – Мм, мм, мм. Странный ты человек. Придурок, что и говорить.
– Это был голос Йоды? Тренировки пошли тебе на пользу, юный падаван. И кстати о тренировках – куда бы мы ни ехали, ты поведешь машину?
– Нет. – Кора открыла машину, и Фостер скользнула на водительское сиденье. – И мне не нужна тренировка. Я умею водить машину. Просто ты делаешь это лучше меня – в стиле Ивела Книвела[5].
– Ты же прекрасно знаешь, что я понятия не имею о том, кто все эти старперы, о которых ты талдычишь. – Фостер завела мотор и подождала, пока Кора вобьет адрес в навигатор. – Но, в отличие от некоторых, я практикуюсь.
– Да, я бы сказала, что ты практикуешься в вождении каждый день, а я каждый день практикуюсь засыпать в пассажирском кресле.
– Нет, я не про вождение. А про джедайский трюк с разумом. Я заставила цвести розовый куст у того ресторана в Пенсильвании. – Фостер вырулила со стоянки и, посмотрев на экран навигатора, перехватила подозрительный взгляд Коры.
– Ладно, – уступила Фостер, наблюдая за тем, как исчезают вдали бескрайние, усеянные коровьими лепешками поля, по мере того как город становился все ближе. – Может, он чуть-чуть подрос, пока не перестал меня слушать. О, но я все-таки заставила те облака в Западной Вирджинии походить на гигантские пасхальные конфеты. Я пыталась выжать из них дождь, но форма – это все, чего мне удалось добиться. Помнишь это?
– Я помню, как вышел из строя кондиционер в машине и мы чуть не испеклись. С меня пот лил градом, так что ты могла поплавать в этом озерце.
– Ага, – рассмеялась Фостер. – Это было довольно противно. – Над головой прогремел гром, и она подождала, пока он стихнет, прежде чем продолжила. – Я знаю, есть что-то, что будет слушаться меня беспрекословно. Может, это и не люди, не цветы или облака, но что-то определенно есть, я просто должна это найти.
Машина дернулась, когда Фостер подала сигнал поворота и свернула к большому полю. Она припарковалась позади огромного пикапа «Форд» и заглушила мотор. – Мы на месте.
Высокая трава защекотала голые лодыжки Фостер, когда она вышла из машины и ступила на импровизированную парковку.
– Где бы это место ни находилось.
– Вперед, «Пантеры»! Йоуу! – Стайка девчонок, одетых в темно-бордовую форму, с визгом пронеслась мимо.
Фостер вытянула шею, выглядывая из-за устрашающего пикапа.
– Ты, должно быть, меня разыгрываешь. – Она бросила сердитый взгляд на Кору. – Футбольный матч. Серьезно?
– Серьезно. – Кора вытащила сумку с заднего сиденья и заперла машину. – А теперь спрячь свое недовольство. Надо постараться произвести хорошее первое впечатление.
– Фу, – заныла Фостер и поплелась следом за ней, поправляя на себе нелепую толстовку. – Но вот-вот пойдет дождь. – Она подняла голову к небу, вглядываясь в набухшие темные облака. – И, вполне возможно, поднимется торнадо. Небо болезненно-зеленоватое.
– Я куплю тебе все, что захочешь, в снек-баре, – предложила Кора.
– Снек-бар? Почему ты сразу не сказала, что здесь можно перекусить? – Приободрившись, Фостер взяла Кору под руку и направилась ко входу на стадион.
С карманами, набитыми пачками жевательных конфет, и огромным бумажным пакетом с попкорном в руке, Фостер стояла в сторонке и изучала указатели секций на трибунах.
– Сто пятнадцать, нет. Сто двадцать, нет. А, вот! Сто двадцать пять. – Она поднесла пакет к губам и вытряхнула в рот несколько зерен. – Ой! – От резкого толчка в спину она развернулась кругом, роняя конфеты и пакет. Попкорн рассыпался у ее ног, как соленый снег. – Черт! Ты погубил лучшее, что может быть на этом варварском шоу тестостерона.
– Я – лучшее, что может быть на этом варварском шоу тестостерона.
Фостер подняла глаза, а потом задрала голову еще выше, чтобы разглядеть типичного Мистера Качка, нависающего над ней. Спору нет, он был само совершенство. Темные волосы, невообразимо голубые глаза, высокие скулы и груда длинных, упругих мышц – хотя он выглядел бы гораздо симпатичнее в джинсах, футболке и с книгой в руке, чем в этой дурацкой майке сливового цвета с золотой эмблемой и в обнимку с футбольным мячом.
Он ухмыльнулся, обнажив идеально ровные белые зубы – разумеется, – и протянул ей пакетик с кислыми детскими конфетами, который она обронила.
– Зови меня Тейт Орлан Тейлор.
Фостер так сильно закатила глаза, что чуть не потеряла равновесие.
– О, извини, – притворно невинным тоном произнесла она. – Ты сказал, Баклажан? – Она покачала головой. – Нет, – поморщилась она. – Это что-то из огорода. Не угадала. Ты, должно быть, сказал Баклан. Да, скорее всего так.
– Что? Нет. Ты думаешь, я – дебил? Вовсе нет. Серьезно. Спроси кого угодно. Я не дебил.
– Я смотрю, красноречие – не твой конек.
Мимо пробежала колонна спортсменов, хрустя бутсами по дорожке, опоясывающей футбольное поле.
– Орлан! Погнали, бро! Тренер задаст нам жару, если мы не явимся вовремя.
– Да, иду! – крикнул им Тейт и медленно потрусил задом наперед, следуя в хвосте команды. – Эй, Земляничка, давай я тебе покажу, какой я не дебил.
– Господи! Не называй меня Земляничкой.
– Тогда скажи свое имя!
Она вздохнула.
– Фостер.
– Слушай, Фостер, мы всегда устраиваем вечеринку после нашей победы. А я буду на поле, и значит, мы обязательно выиграем. Я оставлю тебе свой номер телефона? Тогда ты сможешь узнать, где мы собираемся, и я докажу тебе, что я не дебил, а наоборот – классный парень?
– Сначала ответь на вопрос.
– Давай, Земляничка!
– Какая твоя любимая книга?
– «Спортс иллюстрейтед» [6]! – Он подмигнул.
– Ага, я так и думала.
На его щеках расцвел румянец.
Я бы на его месте тоже смутилась, подумала Фостер. Возможно, до него все-таки дошло, что он выглядит сущим дебилом – пусть даже и ястребом.
Тут он снова заговорил, и она решила, что его щеки окрашивает солнце, а не смущение.
– На самом деле мой номер очень легко запомнить. Слушай…
Фостер жестом остановила его.
– Не надо. Просто не надо. Даже если бы от этого зависела моя жизнь. Но в любом случае, удачи тебе там, Баклан. – Она отсалютовала ему и, развернувшись, направилась к секции сто двадцать пять и, громко топая, взобралась наверх по алюминиевым ступенькам.
Кора изучала хлипкую одностраничную программку, когда Фостер проскользнула на соседнее сиденье.
– Ты не поверишь, что сейчас произошло, – сказала Фостер, гоняя во рту горсть жевательных конфет «Скиттлз». – Я познакомилась с типичным тупым футболистом. Он пригласил меня с собой.
– На свидание? – Брови Коры взлетели на лоб.
Фостер фыркнула, в духе своей приемной мамы.
– Не так, как тебя приглашали на дискотеку или еще куда в восьмидесятые. Сейчас это выглядит по-другому: «Приходи в одно место, и если мне захочется, мы с тобой потусим, но если не захочется, я ведь официально не приглашал тебя на свидание, так что тебе и злиться не на что». Одним словом, убогая мальчишеская логика. – Она сердито сунула в рот еще одну конфетку и принялась выразительно жевать. – И я уверена, он просто хотел мне показать, какой он классный и что все в этой Мухосрани, штат Мизери[7], от него без ума.
– В последний раз тебе говорю: это Миссури, а не Мизери, – сказала Кора. – Но дискотека? Восьмидесятые? Ты серьезно? Малышка, тебе пора покончить с научно-фантастическими шоу и переключиться на программы по истории, чтобы не отстать от расписания. Если, конечно, ты хочешь получить школьный аттестат.
– Я много чего знаю о Второй мировой войне. Можешь проэкзаменовать меня, это хотя бы добавит несколько лишних баллов моей домашней работе по истории. – Фостер выдержала паузу, с надеждой ожидая, что Кора разрешит ей отдохнуть от скучных документальных фильмов.
– Ты не получишь дополнительных баллов за знание того, чего нет в учебном плане семестра. Стремиться к новым знаниям надо в любом случае, независимо от оценок.
– Прекрасно, – фыркнула Фостер. – Но, возвращаясь к моему знакомству с коренным миссурийцем, скажу, что парень представился как Тейт Орлан Тейлор. Орлан! Клянусь, у меня это в голове не укладывается. Тебе не кажется, что это самое нелепое прозвище для чувака?
– Тейт Тейлор? – переспросила Кора.
– Да, Тейт Баклан чертов Тейлор. Ни за что не забуду эту часть.
Кора вздохнула.
– Что? – насторожилась Фостер, глотнув воды из бутылки Коры.
– Тот, с кем мы должны здесь встретиться… его зовут…
– Нет, – перебила ее Фостер. – Только не это, Кора.
– Тейт Тейлор.