Пролог
Финн
Двумя годами ранее.
– Расскажи-ка мне опять: как ты упустил помеченную?
Я сунул руки в карман и сжал губы, сдерживая улыбку.
– Клянусь, Аная, это последний раз, когда я составляю компанию кому-либо из вас – Небесных жнецов.
Мы с Анаей шли по двухполосной асфальтированной дороге, поблескивающей лужицами после дождя. Издалека донесся раскат грома. Аная еле слышно ступала рядом со мной, и при каждом шаге повязка на ее руке вспыхивала золотым.
Она взглянула вверх.
– Я никогда не упускаю помеченных.
– Тогда не могла бы ты мне объяснить зачем мы поднимаемся на гору ради того чтобы добраться к нашим подопечным? Не могли ли мы просто появиться там?
Она нерешительно огляделась. Я знал, что мы уже близко, но не мог упустить случая поддразнить ее – это было очень забавно.
– Нет ничего страшного в том, чтобы признаться, что ты теряешь хватку, – сказал я. – Я с радостью готов проводить тебя туда.
Аная подняла руку, не обращая внимания на меня.
– Слышишь?
Я остановился – вдали послышался длинный протяжный автомобильный гудок. И тут же, словно привлеченное им, мимо нас пронеслось черное размытое облако, похожее на чернильное пятно. Оно скрылось за поворотом.
Тени. Стервятники из окрестностей Ада. Души, лишенные возможности родиться заново, избежавшие своих жнецов или не заслужившие дорогу на Небеса – оставленные здесь разлагаться и гнить. Они были бездушными существами, жаждущими запаха смерти. Вкуса души.
Я ненавидел их. Но еще больше я ненавидел воспоминания, которые они вызывали.
Каждая тень, попавшаяся мне на глаза, вызывала тяжелые воспоминания об Элисон – любви моего послесмертия. Воспоминания о том, что я сделал с ней. О том, кем я чуть было не позволил ей стать. От одного только ее имени болезненно сжималось сердце.
Но я не мог ничего изменить. Я никогда не смогу ничего изменить. Я толкнул ее в мир, где мы никогда не сможем быть вместе, в результате чего сам практически был изгнан в Ад. Тени никогда не позволят мне этого забыть. После пятнадцати лет покаяния Бальтазар вероятно не даст мне это забыть. Болезненные ощущения сжимали желудок, пока я наблюдал, как еще одна черная тень промелькнула мимо нас. По крайней мере, они всегда приводили нас к нашей цели.
– Видишь, – улыбнулась Аная, устремляясь вперед. – Мы уже на месте.
И точно – за последним поворотом лежала перевернутая Камаро цвета яблока в карамели, покореженная, как раздавленная банка кока-колы. Звук ревущий сигнализации отскакивал от скалы и уносился в лес, откуда эхом возвращался, разделенный деревьями на тысячу отголосков. Кажется, машина совершила тот же путь – врезалась в скалу и отлетела к обрыву. Из-под помятого капота в воздух поднимался завиток белого дыма.
– Похоже, у нас есть победитель. – Аная вытащила заткнутую за кожаный пояс, охватывающий ее белое платье, косу и крутанула ее в руке. Двенадцатидюймовое лезвие с эффектной, украшенной жемчугом, рукояткой размером с ладонь блестело так, словно им никогда не пользовались.
Я бросил взгляд на свое жалкое подобие косы – с простой железной рукояткой и тусклым лезвием. Все самое лучше получали жнецы Небес. Я, может, и был рабом в Межграничье, но, ради всего святого, я же еще и жнец! Мы, между прочим, фигурируем в легендах. В конце концов, можно было снабдить меня приличной косой.
– Эй, как думаешь, получится у меня забрать одного из них?
– Продолжай мечтать, Финн.
Я остановился в нескольких шагах от машины. Кто бы в ней ни был, он еще не готов. Пока не готов. Болезненное тепло медленно растекалось в моей груди, искряще воспламенялось по венам. Совсем не тот нетерпеливый ледяной жар, который сопровождал жатву.
Нет, это чувство было… другим.
Аная быстрым шагом прошла мимо меня. Ее длинные косы из каштановых волос раскачивались из стороны в сторону.
– И все же смотри на вещи оптимистичнее, – сказала она. – По крайней мере, они отказались от этих жутких плащей.
Сжав в руке косу, она посмотрела в небо. Ее губы двигались в молитве, которую она никогда не позволяла мне слышать. Затем одним изящным движением косы она полоснула по машине, разрезая днище, и с усилием вытащила из нее свой блестящий приз. Сунув косу за пояс, Аная подняла душу мужчины на ноги. Тени тут же налетели на него, шипя и кружа, как дым, вокруг его ног и талии, в ожидании лишь одного – нашей ошибки. Они были полны отчаяния. Голодны. И их поведение ничуть не удивляло. Бальтазар наводнил здесь все жнецами, перекрыв им доступ к пище… души теперь редко проскальзывали сквозь щели.
Аная развернулась, пихая душу за спину и выхватывая свою косу. Тени шарахнулись назад и осели масляным пятном на асфальте. Нахмурившись, Аная снова сунула косу за пояс.
– Вермин[1].
Вермин. Я чуть не обрек Элисон на то, чтобы она стала вермином. Я не мог оторвать взгляда от темного пятна на дороге.
– Эмма? – позвала душа мужчины, потирая лоб. Его взгляд был рассеян, он пытался собраться с силами. – Эмма. Вы должны помочь Эмме. Вы вызвали скорую?
Я закрыл глаза, стараясь отгородиться от него. Я не хотел знать ее имени.
– Все будет хорошо, сэр. Она уйдет в очень… хорошее место. Не волнуйтесь. – Аная посмотрела на меня, ее необычные золотые глаза молили меня поддержать ее в этой лжи.
Я не мог дать ему то, что ему нужно. А нужно ему было услышать, что его дочь ждет долгая и счастливая жизнь. Все, что я мог предложить – смерть. И я не буду ему лгать. Достаточно было и того, что я заберу его маленькую девочку в Межграничье.
Если она, конечно, будет готова. Я глянул на машину, ожидая, когда же меня охватит ледяной жар. И все же что-то тут было не так.
– Папа! – донесся из искореженной машины девчоночий голос.
– Помогите ей! – закричал мужчина и попытался броситься к дочери. Аная с легкостью удержала его мерцающую форму. – Ради бога, ей всего лишь пятнадцать! Вы должны были сначала помочь ей!
Наконец нахлынула волна ледяного жара – вот только ощущение ошеломляло тем, что было хорошо знакомо в том, в чем не должно было быть. И с каждой секундой оно становилось все сильнее и сильнее. От него кружилась голова. Что-то было неправильно. Все это было ужасно непохоже на привычную жатву. Но, клянусь, я чувствовал это раньше. Когда…
Ослепительными вспышками обрушились воспоминания, и я медленно двинулся к машине. Нежные мягкие губы, теплый влажный шепот в шею, солнечные улыбки… Мое сердце гулко билось в груди, ноги подкосились. Я опустился на колени у разбитого окна. Во мне вспыхнула надежда, а за ней меня окатило волной ледяного страха. Только один раз я ощущал подобное. Тогда, когда доставал душу из хрупкого, лежащего в снегу, окровавленного тела. В тот день, который навсегда меня изменил.
Нет. Это не может быть она. Только не это и только не так. На щеке девушки лежала прядь светлых, испачканных в крови волос. Я протянул руку и, еле касаясь, провел подушечкой пальца по влажному следу от слезинки, скатившейся из-под ее закрытых век. У нее была нежная, как лепестки розы, кожа, очень холодная. На пальцах от соприкосновения с ней собралось тепло, оно поднялось по руке и спустилось в грудь, где жарко взорвалось. Связь между нами пульсировала под моими ребрами. Стучала молотками в висках.
Элисон…
Я отдернул руку и отпрянул от машины. Это была она. После всех этих лет… это была она.
– Что с тобой такое? – раздраженно спросила Аная.
– Папа? – снова простонала девушка, в этот раз слабее. Или может мне так послышалось из-за душащего меня вязкого, туманного ощущения. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я задавался вопросом, правильно ли поступил, и вот, что в конце концов нахожу? Умирающую девушку, сжимающую окровавленный рюкзак? Нет. Нет. Нет! Я закрыл глаза, сконцентрировался и коснулся своей косы. Никакого тянущего, обжигающего чувства. Никакого жадного, царапающего желания забрать ее душу. С ней все еще может быть хорошо… Если только…
– Финн? – Аная села на корточки передо мной. – Не знаю, что с тобой творится, но если ты по какой-то причине не способен завершить то, что должно, то я сделаю это за тебя.
Лицо Анаи перед моими глазами было размыто, и я сжимал и разжимал веки, пока не стал видеть его ясно, после чего сразу же вскочил на ноги.
– Она твоя? Ты пришла за ними обоими? Потому что она точно не моя. – Внутри меня клубком свернулась холодная, пульсирующая паника. Аная, ничего не понимая, смотрела на меня, и я рявкнул: – Ответь на чертов вопрос, Аная!
Смятение в ее глазах медленно сменилось пониманием. Аная покачала головой и взглянула вверх, где над верхушками деревьев в тревожном небе цвета лаванды кружил ворон.
– Это она.
Это не был вопрос. И я не мог скрыть правду. Не мог сунуть свою тайну в темный и безопасный карман и уйти. Аная все поняла.
Она бросила взгляд через плечо на машину и снова посмотрела на меня.
– Уходи, – еле слышно выдохнула она. – Если в тебе остались хоть крохи здравого смысла, уходи и забудь о том, что случилось, Финн. Не совершай ошибку. Ты же так много работал, чтобы вернуться.
Да, у меня еще оставались крохи здравого смысла. Должны были оставаться, так как я понимал, что она права. Что я должен сейчас уйти, чтобы ничего не испортить. Я мельком глянул на машину, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на ощущение, которое так тянуло меня к девушке – теплое и нестерпимо необходимое, как глоток воздуха легким. Это притяжение говорило мне, что я тут оказался не просто так, что для этого была причина – даже если и не для того, чтобы забрать ее душу. Однако я не признался в этом Анае. Вместо этого я кивнул, не доверяя себе, боясь выдать себя застрявшими в горле словами.
Аная обхватила пальцами руку своего подопечного и улыбнулась ему. Воздух за ее спиной разошелся в стороны, как шелковые занавески и из него вырвался яркий свет. Глаза души мужчины расширились, когда он посмотрел сначала на Анаю, а потом на меня.
– Я… я… – Аная мягко похлопала его по ладони, и он умолк, так и не произнеся повисшего между нами слова.
– Да, – сказала она.
– А моя дочь? – он посмотрел на балансирующую на краю обрыва машину, и его сияние потускнело.
– Я позабочусь о ней, – ответил я. – Клянусь.
Я сглотнул, осознав, что сказал это совершенно серьезно. Какова была вероятность того, что я найду ее именно так? Какова была вероятность того, что изо всех мест в мире она переродиться именно здесь, в Калифорнии? Я годы собираю души на этой территории, и она жила прямо у меня под носом. Это не может быть случайностью.
Аная наградила меня тяжелым взглядом, но у нее не было времени читать мне свои обычные проповеди. Сияющие лучи света обернулись вокруг нее и ее подопечного, из отверстия вырвался порыв душистого воздуха, отчего косички Анаи взметнулись, а полы ее юбки пошли волнами. Воздух вихрился вокруг них, пока они не стали походить на цветное размытое пятно.
Когда они пропали из виду, порыв ветра улегся, и свет потускнел и рассеялся в мрачной синеве сумерек.
Послышался треск.
Дерево, держащее остатки машины, качалось. Я взглянул вверх. На ветке прыгала яркая красная вспышка – словно умоляя ту сломаться.
Мэв.
Душа, которую я пятнадцать лет назад лишил второго шанса, толкнув вместо нее в портал Элисон.
И внезапно я понял, что судьба приготовила мне.
– Нет! – я бросился к машине. Она качалась на одной не сдувшейся шине, в любую секунду готовая упасть со скалы, забрав с собой сидящую внутри девушку.
– Я знала, что если буду следовать за тобой, то мне выпадет шанс отомстить. – Ее голос эхом отозвался в верхушках деревьев, затем последовал издевательский смех. – Понимаю, как тебе сейчас не сладко, поэтому позволю по-быстрому попрощаться с ней до того, как я ее убью и лишу тебя жалкого оправдания на существование.
Я, извиваясь, пролез в окно, закрыл глаза и начал материализовываться. Клетка за клеткой. Воздух нагрелся и зашипел. Я сжал и разжал пальцы, всего лишь во вдохе от того, чтобы полностью стать телесным.
Нет.
Я остановил себя, борясь с нестерпимым желанием обвить руками обмякшее тело Элисон, и представил Бальтазара, второго по власти у Всемогущих – владыки жнецов. Он почувствует, что я обрел плоть и узнает, что я снова ее нашел. Я ударил кулаком в крышу машины и дал своей коже искорками раствориться. Сейчас я не мог навлечь на себя такой ад.
Девушка застонала, и меня затопило чувство облегчения. Да, она еще жива. Но ей недолго осталось. Дерево снова качнулось, слегка ослабив свою хватку на машине. Выглянув в окно, я увидел, как несколько камней сорвалось с обрыва и покатилось вниз.
– Выходи, Финн, – пропела Мэв. Она опять подпрыгнула на ветке, качнув автомобиль. – Сдавайся, и все закончится. Она все равно умрет. И ты сделаешь свою работу.
Она не умрет. Я не позволю ей умереть.
– Давай же, Элисон. – Я наклонился к ней. Ее веки дрогнули и открылись одно за другим. Слава богу. – Я знаю, что тебе страшно, но ты должна довериться мне.
Ее распахнувшиеся глаза заметались от страха, а потом остановились на мне.
– Кто ты? Где мой папа?
Она наклонилась, чтобы разглядеть что там на переднем сидении, и я поспешно передвинулся, загораживая ей вид.
– С ним все в порядке. Не волнуйся о нем сейчас, – мягко сказал я. – Мне нужно, чтобы ты поднялась. Видишь окно? – я указал на перевернутое разбитое окно, и она кивнула.
Машину снова тряхнуло.
– Тебе нужно вылезти из него. И побыстрее.
Она попробовала встать, поморщилась и снова упала.
– Не могу. Больно.
Я нацепил на лицо улыбку, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не коснуться ее, не убрать волосы с ее лица, не схватить за руку и не вытащить поскорее отсюда.
– Нет, ты можешь. Ты сильная и крепкая. Я это вижу.
Она покачала головой.
– Нет, я не такая. Правда. Я и недели не поиграла в софтбол, как вывихнула лодыжку.
Я рассмеялся помимо воли.
– У меня ощущение, что ты намного крепче, чем думаешь сама. А теперь давай, попробуй выбраться. – Автомобиль качнуло, и я напрягся. – Вылезай из машины.
Она долгое мгновение смотрела мне в глаза, затем с усилием села. Я первым вылез из окна, подбадривая ее следовать за мной.
Машина пошатнулась. Заскрежетала. Я услышал, как с края обрыва покатилось вниз еще несколько камней.
– Как же ты все усложняешь, Финн. Это просто невыносимо. Чего ты сам не вытащил ее из машины? – насмешливо произнесла Мэв, явно сдерживая смех. – Ты уже и так мертв, так что тебе может сделать Бальтазар? Ну да… отправить в Ад. Но что кроме этого?
Не обращая на смех Мэв, я сосредоточил внимание на Элисон.
– Давай же, красавица, – подбадривал ее я. В моей груди пульсировал страх. – Ты сможешь это сделать. Ты должна это сделать.
Ее синие джинсы окрасились кровью от пореза на ноге, и она болезненно всхлипнула, вылезая из разбитого окна.
– Не останавливайся. Я знаю, тебе больно, но нельзя останавливаться. – Мы уже так близко. Еще несколько футов, и она будет свободна. Я не отрывал от нее взгляда, пытаясь придумать, чем бы отвлечь ее от боли. – Знаешь, я однажды ногу сломал, – выпалил я.
Она хлюпнула носом и подняла на меня глаза.
– Я взобрался на большое дерево на отцовской ферме. Не сказал никому, куда иду, поэтому, когда ветка подо мной сломалась, мне пришлось туго. Мне нужно было вернуться домой, пока не стемнело, и я весь путь проделал со сломанной ногой.
– Почему ты не подождал, пока кто-нибудь тебя найдет?
– Койоты. Я тогда мог думать только о том, как они воют по ночам. Они у нашего соседа корову на лоскуты порвали.
Она проползла еще немного.
– Тебе разве было не больно?
Машина издала долгий протяжный звук и накренилась. Элисон вцепилась в сидение, ее глаза округлились.
– Мне было чертовски больно, но это было куда как лучше, чем закончить так же, как соседская корова.
Она зажмурилась и, извиваясь, вылезла из окна на сосновую хвою и грязь обочины дороги. Проползла несколько футов вперед и рухнула, выбившись из сил. Лежа щекой на мокром асфальте, она пыталась восстановить дыхание.
Тишину разорвал громкий треск, и машина накренилась, отодрав от дерева здоровенный кусок, и скатилась в пропасть. Темнота тут же поглотила покореженное красное пятно.
Крик Мэв прорезал опускающийся туман – крик жаждущего мести. Об этом я позже буду переживать. Я взглянул на Элисон.
Ее прерывистые выдохи сопровождались облачками пара. Ресницы смаргивали слезы, бегущие ручейками по щекам. Нет. Это уже была не Элисон.
– Эмма, – прошептал я. Из-за поворота показался свет фар. – Ты должна остановить машину, которая сейчас выедет из-за угла. Тебе нужно подняться.
– Моя нога… – Она посмотрела на меня со слезами на глазах. – Почему ты сам не можешь остановить машину? Почему не поможешь мне?
От чувства вины все у меня внутри завязалось узлом, и стало почти невозможно смотреть на просящую о помощи девушку. Я не мог поддаваться ей, как бы сильно этого не хотел. Этот Бальтазар со своими гребаными правилами!
– Я не могу. Прости. – Я отступал назад, пока она не опустила протянутую ко мне руку. – Но ты можешь сделать это сама. Ты сильная. Помнишь?
Она перевела взгляд на блестящий от света фар асфальт и с трудом встала на колени. Воспользовавшись этим, я стал исчезать, растворяться в окружающем тумане, зовущим меня домой.
Я видел, как Эмма начала махать руками, и машина замедлила ход. Она была в безопасности. Жива. Я закрыл глаза, облегченно смеясь. Я сделал это. Спас ее. Вот только…
Я взглянул на поломанное дерево, на котором несколько минут назад прыгала Мэв. Теперь мне просто так не уйти. Не тогда, когда я привел к ней Мэв.
Черт. Это плохо по многим причинам. Эмма упала, и мужчина из машины накинул на ее подрагивающие плечи пиджак. В груди разлилось тепло. Да… это не просто плохо, это катастрофично. И плевать я на это хотел. Она того стоила.
– Я позабочусь о тебе, клянусь, – повторил я обещание, данное ее отцу, закрыл глаза и позволил ветру подхватить меня и унести в ночь.