Пролог
Тогда…
Зловоние ненависти ощущалось даже на расстоянии нескольких миль. Я могла распробовать его в морозном воздухе и почувствовать, как злоба царапает мою кожу, словно колючее, черное покрывало. Они пришли за нами.
Мы знали, что этот день настанет, но сидеть здесь в ожидании надвигающейся смерти… после столетий, проведенных на этой земле я так и не освоила эту хитрость.
Обхватив свой выпуклый живот, я молилась, прося мужества и силы для моего любимого Александра, Темного Колдуна, который покорил мое сердце и освободил душу.
Он обнял меня, положив свою большую загорелую руку на мою, поддерживая нашу дочь, надежно спрятанную в моем чреве. Я хотела запомнить нас такими… вместе, в безопасности и безумно влюбленных. Я смотрела в его бездонные голубые глаза и улыбалась сквозь боль, осознавая, что скоро его потеряю.
– Я люблю тебя, – прошептал он, – И никогда не оставлю тебя – или вас. Мы семья. Мы вместе. Это навсегда, Нат.
Я кивнула, но мое согласие пропитано ложью. Так нужно. Нет возможности нам остаться вместе, нет шанса выжить ни одному из нас. Он знал это, просто хотел верить в иллюзию второго шанса. Шанса, которого у нас не было. Не после того, что мы сделали.
– Алекс, – хрипло прошептала я. – У нас мало времени, любовь моя. Ты должен идти. Ты должен сейчас же уйти или другого шанса не будет.
– Я не оставлю тебя, – не задумываясь сказал он. От эмоций, сдавливающих грудь, его голос был грубым и хриплым. – Я останусь с тобой и нашей дочерью. Никто не заставит меня бросить мою семью. Ты – все, что у меня есть.
Он крепче сжал меня, уткнувшись головой в шею. Я чувствовала, как душа Алекса разрывалась на части, и лучшее, что могла сделать это поглотить его мучения. Слишком много страданий легло на его плечи, а для меня они были слишком сильными, чтобы присовокупить их к своим собственным. Это было оно. Наше последнее прощание.
Словно по команде, его напарник, поспешил к нам, на этот раз его всегда спокойное выражение лица было встревоженным.
– Александр, пора. Мы должны идти. – Он смотрел мимо нас, а его хмурые брови говорили, что беда рядом.
Алекс вскинул голову так быстро, что даже мои натренированные глаза не успели уследить.
– Нет, – он зарычал, обнажая зубы. – Я не покину ее. Я не оставлю свою семью.
Его лучший друг, его брат по оружию, покачал головой в отчаянии, прежде чем его голубые глаза цвета океана встретились с моими. Он знал, что никак нельзя отговорить Алекса сделать то, что он считал правильным. Он был неисправимо упрям – качество, которое я одновременно любила и ненавидела в нем.
– Алекс… – Я обхватила ладонями его лицо, заставляя посмотреть на меня. – Малыш, тебе нужно идти. Если ты будешь здесь, когда они придут, то у тебя не будет шансов выжить. У нас. – Я положила его руку к себе на живот, надеясь достучаться до его благоразумия. – Я могу поговорить с ними. Я могу заставить их понять. Если есть хоть какие-то шансы на пощаду, то ты не можешь остаться здесь.
Падая на колени, Алекс обнял мой живот. Мое сердце разбилось на миллион мелких осколков, когда он прижался щекой к животу и закрыл глаза. Я не могла сдержать слез и дала им свободно стекать по лицу. Алекс напевал мелодию, которую я хорошо знала. С того дня, как мы узнали, что станем родителями, он каждый вечер пел эту мелодию моему животу, под его нежный голос я и наша крошка отправлялись в мир грез. Это был последний раз, когда я чувствовала его великолепие голоса, приводящего меня в гармоническую эйфорию.
Позади нас раздалось тихое шипение.
– Их слишком много. Если не уйдем сейчас, безусловно, прольется кровь. Мы разделимся. Я могу увести их дальше на север, в то время пока ты ведешь их за собой на восток. Светлые не осмелятся сунуться на юг.
– А Темные? – бормочет он около меня.
– Нам остаётся надеяться, что они настолько высокомерны и напыщенны, что не соизволят даже взглянуть.
Прежде чем он повернулся в сторону входной двери, я увидела неуверенность, которую мужчина пытался скрыть за маской почти ангельского лица. Он был красивым, как и мой Александр. Они все красивы. Темные верили в то, что были самыми совершенными творениями Божества. Тогда как мы, Светлые, заключали в себе смиренность и милосердие, они же источали красоту и таинственность. Вместе, мы жили в гармонии и мире. Врозь? В предательстве, хаосе и зависти.
– Подождите! – выкрикнула я, удивляясь себе. Тотчас же Алекс принял боевую стойку, готовый атаковать. – Подождите, – я повторила уже более мягким тоном. Я нежно прикоснулась к обнаженной коже руки Алекса, моментально успокоив его. – Мне просто нужно поговорить с ним, прежде чем он уйдет, – сказала я, кивая в сторону Дориана.
Как всегда, Дориан насторожено смотрел на меня, тем не менее он вежливо кивнул, и пошел за мной в соседнюю комнату. Я должна сказать ему то, чего не знал Алекс. Он бы не понял.
– Ты храбрый и преданный, – начала я, – Знаю, тебе тяжело это осознать, и ты стараешься изо всех сил понять Александра и меня, но я хочу поблагодарить тебя за то, что хранишь нашу тайну. И за то, что остаешься верным другом Алексу… и мне.
Дориан кивнул, его бледные голубые глаза насторожились.
– Да, конечно.
– В тебе есть сила. И доброта. Больше, чем ты, можешь себе представить. И вот почему… вот почему я снова нуждаюсь в твоей храбрости и верности. Этот ребенок восстановит наш мир, как и должно быть. Темные и Светлые, братья и сестры – дети Божества. Мы станем такими, как были однажды. Но она будет нуждаться в тебе.
– Она?
– Да, – и посмотрев вниз, я улыбнулась своему выпирающему животу, – Наша малышка. Она спасет всех нас. А ты был избран помочь ей в этом.
– Почему ты так говоришь? Почему я? – он нахмурился, все еще сомневаясь. Я вижу нежелание в этих сверкающих голубых глазах, не полностью верящих в мои слова, но достаточно мудрых, чтобы прислушаться к ним.
– Это твоя судьба, Дориан. Она твоя судьба.
Переводчики: leno4ka3486
Редактор: marisha310191
Глава 1
Восемь вдохов.
Семнадцать ударов его сердца.
Пять взмахов ресниц, открывающих его ледяные голубые глаза.
Это первый раз, когда я вижу отца – прекрасного призрака, стоящего в дверном проеме – затем он находит меня… волосы взъерошены и одежда помята.
Он смотрит на Дориана без рубашки, застывшего в движении, его рука все еще тянется ко мне. Сморщив лоб, отец сузил глаза, как будто он только сейчас увидел меня. Видит Дориана. Видит нас вместе.
Его губы слегка дернулись – так быстро, что едва можно уловить движение. Это должно быть знак. Такая мелочь должна была сказать мне, о том, что произойдет в следующий мой вдох.
Он резко поворачивает голову ко мне, потом протягивает один палец в обвинении. Серая дымка кружит над его рукой, когда он прижимает палец к губам, тут же голубые глаза отца вспыхивают белым.
– Шшш.
И он исчезает в дверном проеме, растворившись в пятне цвета и дыма. Я совершенно ошеломлена и смущена, чтобы отреагировать. Звук тяжелых шагов по деревянному полу и хруст разбитого стекла под ногами приводят меня в чувства.
Реальность обрушивается на меня, задыхаясь от шока, я прихожу в себя и вижу, как Александр, мой отец, рукой обхватывает шею Дориана и швыряет его с такой силой в стену, что штукатурка падает с потолка.
Он притягивает Дориана к себе, в дюйме от убийственной усмешки и налитых кровью глаз, прежде чем снова впечатать его в стену. Дориан цепляется руками в захват Александра вокруг шеи, он смотрит пронзительными ледяными глазами, наполненными яростью.
Останови это. Заставь его остановиться.
Я четко слышу голос, шепчущий в голове, но я не могу двигаться, говорить или думать. Как будто наблюдаю сцену в замедленной съемке, уплывая все дальше и дальше от каждого кадра.
Прочь от правды, которую разум и сердце отказываются принимать.
Мгновение назад я валялась на диване, целуя и обнимая мужчину, которого люблю. Мужчину, которого в настоящий момент мой отец пытается убить. Отец, который, как предполагалась, должен быть мертвым.
Сейчас я являюсь свидетелем их гибели – гибели их дружбы и возможно жизней – и ничего не могу с этим поделать.
"Проснись, Габриэлла. Это не сон. Останови это. Он убьёт его".
Снова услышав голос, я понимаю, что он не принадлежит мне. Не тот голос моей совести, который обычно слышу, когда совершаю сомнительные поступки. Но я знаю этот голос. Не знаю, как, но я поддаюсь.
Он проникает дальше в сознание, заставляет меня услышать грохот на полу под ногами и крики проклятий, пока двое мужчин борются, пытаясь одолеть друг друга. Я хватаю воздух, когда резкий запах крови и пота, наполняет мои легкие.
– Прекратите. – Они не слышат меня, катаясь по полу, усыпанному осколками стекла и щепками. – Остановитесь!
– Что, блять, с тобой не так? – рычит Дориан, пытаясь освободить шею из захвата Александра.
– Ты! – выпаливает Александр, нанося удар в висок Дориану. Я морщусь от удара, а колени подгибаются, когда головокружение выбивает меня из равновесия. Во рту чувствую металлический вкус крови. – Ты больной ублюдок! Она моя дочь. Моя дочь! Я сказал защищать ее, а не трах…
В ответ Дориан бьет Александра в грудь, переводит дыхание, прежде чем произносит следующие слова.
– Это не так! Ты знаешь, я бы никогда не предал тебя! Ты знаешь, я бы никогда не обидел ее.
Я смотрю затуманенными глазами, когда их кожа начинает рассыпаться как пепел, их человеческие обличия рассеиваются в темном дыме.
Я вижу, как Дориан хватается за свою человечность, пытается остаться человеком, которого я люблю и знаю – человеком, который не хочет навредить другу. Но с каждым ударом, он становиться больше тем, кем является – монстром, демоном. Темной сущностью.
Дориан берет верх и наваливается на Александра, прижимая его руки по бокам. Мокрые от пота волосы падают на непроницаемые глаза, а из раны на обнаженной груди сочится вязкая темная субстанция.
Я морщусь, потому что вижу его боль – знаю, как он страдает – это опустошает меня. Я тоже чувствую его боль. Чувствую, как легкие Дориана горят от напряжения. Ощущаю пульсацию в виске, в результате чего из его глаз сыплются искры.
И я чувствую боль в его костяшках пальцев, когда он сжимает запястье моего отца так, что кости трещат, угрожая сломаться.
Я хватаюсь за грудь, растирая несуществующую рану. Потом протягиваю руку перед собой, она липкая и влажная от свежей, теплой крови – крови из раны, которой быть не должно. Секунду назад ее там не было
– Дориан, – хрипло шепчу я, все еще в изумлении уставившись на руку, покрытую темной, густой субстанцией. Этого не может быть. Просто физически невозможно. То, что я могу чувствовать его – подтверждает нашу связь – но это… этого не должно было произойти. – Дориан. Дориан, пожалуйста.
Каким-то образом он услышал меня, или просто почувствовал мое недовольство. Возможно учуял запах страха, витавшего в воздухе, потому что в мгновение ока, он уже рядом, сжимает мою запачканную кровью руку.
– Габриэлла, что… – Он осторожно стягивает рубашку, которая прилипла к ране на груди, его бледные глаза сузились в замешательстве. Сейчас они более светлые и дикие от ярости и кровопролития.
Пока он оценивает глубокий порез, протянувшийся от ключицы до левой груди, глаза Дориана становятся теплее, возвращаются к ярко-синему цвету, который меня покорил, в тот самый момент, когда я увидела его год назад в ночном клубе. С тех пор эти глаза завораживают меня каждый день.
Он обхватил мое лицо тонкими пальцами, вглядываясь все тем же пронзительным взглядом. Я чувствую его страх – почти предсказываю его следующие слова, как будто они мои собственные.
– Что произошло? Малышка, что с тобой случилось?
Дрожь, внезапно перед глазами все расплывается, я касаюсь окровавленным пальцем к раненой плоти, испортившей его некогда красивую кожу.
Руки Дориана – последнее, что я чувствую… прежде, чем перестаю ощущать вообще что-либо.