Пролог
Ее звали Лилит, и она была злым суккубом. Его звали Энриет, и он был добрым ангелом.
Сотни лет соблазняя людей, Лилит заскучала. И потому она положила глаз на Энриета, бросив ему величайший вызов. Он сопротивлялся. Она не отступала. Он противился вновь и вновь. Это продолжалось десятки лет, пока не случилось неизбежное. В конце концов, суккуб была прекрасна, а ангел не мог устоять перед лишним глотком вина.
Никто не знает, что случилось с Энриетом после их бурной ночи, но девять месяцев спустя Лилит родила четверых детей: троих мальчиков и девочку. Она назвала их Ресефом, Аресом, Танатосом и Лимос. Девочку, Лимос, мать оставила у себя в Шеуле, а сыновей поселила в человеческом мире, подменив ими детей из богатых и влиятельных семей.
Мальчики выросли, не подозревая о своем настоящем происхождении. Однако потом появились демоны, сея ужас, разыскивая сыновей Лилит, чтобы использовать их против людей. Лимос сбежала из Шеула, разыскала братьев и открыла им правду об их родителях.
К тому времени братья увидели, что демоны уничтожили их земли и перебили семьи, и, ослепленные ненавистью и жаждой мести, призывали людей (иногда посредством манипулирования и насилия) помочь им в жестоких бесконечных битвах с подземными тварями.
На небесах эти события восприняли в штыки.
Захариэль, ангел Апокалипсиса, повел на Землю легион ангелов, где они сошлись в битве с полчищами демонов. Когда земля и воды покраснели от крови, а люди уже не могли жить на отравленной земле, Захариэль заключил сделку с дьяволом.
Дети Лилит понесли наказание за то, что из-за их эгоистичной жажды мести человечество оказалось на грани гибели. Из-за них едва не разразился конец света, и потому дети Лилит были назначены хранителями Армагеддона. Защитниками или зачинщиками – выбор оставался за ними.
Каждый из них получил Печать, и каждая Печать несёт два пророчества. Если они защитят свои Печати, не дав сломать их до того, как исполнятся записанные в Библии пророчества, то спасут свои души… и всё человечество.
Однако если они допустят, чтобы их Печати оказались сломаны раньше времени, как написано в Демонике, Библии демонов, то станут на сторону зла и будут вечно известны под именами Мор, Война, Голод и Смерть.
Так были рождены четверо Всадников Апокалипсиса.
***
Шесть месяцев назад…
– М-м-м… Мне так нравится история твоего появления на свет. Разве тебя не бросает в дрожь, когда ты её слышишь?
Сидя за стойкой в пабе подземного мира, Арес старался не замечать стоявшую позади женщину, но то, как она терлась грудью о его спину и проводила изящными ручками от талии до внутренней части бедер игнорировать было трудно. Жар её тела чувствовался даже сквозь плотные кожаные доспехи.
– Ага. В дрожь.
Какой-то идиот читал вслух легенду с висящей на стене дощечки каждый раз, как Арес появлялся здесь… а это случалось довольно часто. Таверна, державшаяся на плаву в основном благодаря Аресу, его братьям и сестре, была для него вторым домом, даже носила название «Четыре Всадника», и, когда Арес приходил, большинство демонов-мужчин пытались слиться со стеной или убегали через черный ход. Разумно. Арес презирал демонов, и это чувство в сочетании с любовью к хорошей драке частенько приводило к… плохим последствиям для приспешников ада.
Однако противоположный пол был храбрее… или, быть может, похотливее. Демонессы, женщины-оборотни, самки вервольфов и вампирши торчали здесь круглыми сутками в надежде заполучить Ареса и его братьев в свои руки, лапы и копыта. Дьявол, Арес и повернуться не мог так, чтобы не наткнуться на кого-то из них. Обычно он был больше расположен к алкоголю, азартным играм и всеобщему разгулу, но сегодня ему было как-то не по себе. Он был взвинчен. Раздражен.
Арес никогда ещё так себя не чувствовал.
Он даже проигрывал в шахматы Они, низенькому розовощёкому толстяку-бармену, а ведь Арес еще не проиграл ни одной стратегической игры в… словом, вообще ни разу в жизни.
– О, Война, – Сетия, демонесса-сора, провела языком по краешку уха Всадника. – Ты же знаешь, что твое присутствие нас распаляет.
– Меня зовут Арес, – процедил он. – Когда я стану Войной, тебе не захочется оказаться рядом.
Всадник сделал ход ладьёй, залпом проглотил полкружки пива и собрался было заказать ещё, но тут рука женщины скользнула ему между ног.
– А мне всё равно больше нравится «Война». – Её обольстительный голос словно вибрировал, а пальцы проворно искали ширинку. – А Мор… такое сексуальное имя.
Только демонесса могла счесть имя «Мор» возбуждающим. Арес отвёл ее красную ладонь. Сетия была одной из постоянных любовниц Ресефа, одной из сотен страстных поклонниц Всадников, которые называли себя «Мегиддо Покори-меня». Они даже подразделяли себя на группы по принципу любимого Всадника; поклонницы Ареса предпочитали называться Подстрекательницами. Подстрекательницами Войны.
Бармен сделал неверный ход конем, и Арес спрятал улыбку за кружкой.
Женщина, похожая на дьявола из мультфильмов, провела длинным черным ногтем по татуировке с изображением жеребца, наколотой на предплечье Ареса.
– Обожаю эту татуировку.
Конь, где бы он ни был – на коже или под седлом, – был такой же частью тела Всадника, как и остальные органы, и мужчина напрягся от ощущения поглаживания по руке и голове. Любое прикосновение к наколке отдавалось в соответствующих частях тела Ареса, что зачастую бывало весьма досадно. Или неуместно приятно…
Арес толкнул свою кружку по барной стойке и передвинул королеву в ударную позицию. Внутри пел триумф, заполняя те уголки его души, где постоянно обитала жажда победы.
– Шах и мат.
Бармен выругался, сора рассмеялась, и Арес поднялся на ноги. Будучи почти семи футов[1] ростом, он возвышался над демонессой, но её это не обеспокоило, она просто добавила своему телу, одетому в майку с глубоким вырезом и мини-юбку, недостающего роста. Ее хвост шуршал по покрытому соломой полу, черные рожки вращались, точно заостренные спутниковые антенны, и, будь её взгляд еще жарче, штаны точно стали бы Аресу тесны.
Реакция его тела на демонесс была противна Аресу. Он никогда не желал по-настоящему женщин, которые не были людьми хотя бы внешне.
Некоторые предпочтения остаются на всю жизнь.
– Я ушел.
Несмотря на победу в шахматной партии, беспокойство зудело у него под кожей; такое случалось, когда надвигалась глобальная война. Ему нужно было возобновить охоту за своей бывшей любовницей – демонессой по имени Син, которая стала причиной чумы вервольфов – или варгов, как они любят, чтобы их называли. Арес, его братья и сестра лишь недавно установили, что она – ключ к пророчеству, которое, исполнившись, сломает Печать Ресефа и превратит его в то, чего хочет Сетия – Мора.
Син должна была умереть, пока между вервольфами не разразилась гражданская война.
Не в силах больше усидеть на месте, Арес бросил трёхглазому бармену золотую шеулинскую монету.
– Налей всем выпить за мой счёт.
Твёрдой рукой он отодвинул демона – «липучку» и вышел из таверны в вечные сумерки. Лёгкие наполнил спёртый горячий воздух, пахнувший серой, ноги тонули в рыхлой земле, характерной для Шестиречья – региона Шеула, царства демонов в самом сердце Земли.
Битва маялся у него на коже, сгорая от нетерпения пуститься вскачь.
– Выходи, – приказал Арес, и спустя мгновение татуировка у него на руке превратилась в облачко тумана, которое увеличилось, сгустилось и приняло облик огромного чистокровного гнедого жеребца. Конь легонько толкнул его носом в знак приветствия или, что более вероятно, прося кусочек сахара.
– Ты забыл вот это.
Всегда готовый оправдать свое имя, Битва оскалил зубы на сору, стоявшую в дверях таверны. Кончиком хвоста она игриво покачивала кинжал. Неприкрытый призыв, угадывавшийся в страстной улыбке демонессы, давал понять, что она же и выкрала у него оружие, но Арес и так это знал. Оружие он не забывал никогда и нигде.
Разумеется, оружие у него ни разу ещё не крали. Женщина была хороша. Действительно хороша. И, хотя Арес обычно не увлекался демонессами, он не мог не восхититься её талантом. Неудивительно, что она так нравится Ресефу. Может быть, Арес и сделает исключение из своего правила – никаких-демонесс-похожих-на-демонесс…
Ухмыльнувшись, он направился к ней… и застыл на месте.
В затылке тревожно кольнуло. Яростно заржав, Битва поднялся на дыбы, и из тенистого леса выпрыгнул цербер величиной с буйвола. Арес взглянул на левый бок чудовища, ища – и не находя – неровный шрам, отличавший злобную тварь, за которой он охотился уже не одну тысячу лет. Разочарование пронзило его; он оттолкнул сору в сторону. Это было глупо – он едва не оказался в лязгающих челюстях.
Арес, его братья и сестра не могли умереть, но укусы цербера были для них ядовиты – сперва наступал паралич, а потом начинались настоящие мучения.
Арес пригнулся к земле, а Битва со всей силы лягнул зверя прямо в грудь, отбросив его так, что тот ударился о дверь таверны. Пёс очухался так быстро, словно удар Битвы был не сильнее блошиного укуса, и направился к соре, пятившейся на четвереньках. Арес физически ощущал ужас демонессы – он пощипывал, словно удары маленьких плеток, и у Всадника сложилось впечатление, что она столкнулась с цербером впервые.
Далеко не лучший способ завести знакомство.
– Эй! – Отвлечь. Вскочив, Арес обнажил меч. Раздразнить. – Эй ты, дворняга мерзопакостная, я тут! – Прикончить.
Малиновые глаза цербера горели предвкушением; он прыгнул, обратившись в черную злобную тень. Арес встретил его ударом трехсотфунтового[2] меча. Воздух сотряс звук, ласкавший слух Ареса – хруст кости под металлом. По рукам Всадника прошла дрожь от удара, и из груди зверя хлынула кровь.
С ужасающим рыком пёс бросился в контратаку, оказавшуюся неожиданно успешной: огромная лапа врезалась Аресу в грудь. Когти царапнули нагрудник, и Всадник, отлетев назад, врезался в каменную колонну. Всё тело выше пояса пронзила боль, а цербер уже стоял над ним, и его челюсти сомкнулись в миллиметре от яремной вены Ареса.
Зловонное дыхание жгло глаза, на кожу капала пенистая жгучая слюна. Когти чудовища с силой вцепились в доспехи, и Аресу понадобились все силы, чтобы не дать церберу разорвать ему горло. Пёс чертовски старался запустить в него зубы, несмотря на то, что Битва осыпал его ударами копыт.
Вложив в удар всю свою мощь, Арес вонзил меч в брюхо зверя и рванул клинок вверх. Чудовище взревело от боли, а Всадник тут же откатился, развернулся и неловко размахнулся мечом.
Неловкий или нет, удар снёс церберу голову. Подергиваясь, голова упала на землю; от разрубленной шеи пошел пар. Кровь впиталась в рыхлую землю, не успев собраться в лужу, и из грязи выросли сотни черных зубов. Они сомкнулись на теле цербера и начали пожирать его.
Битва довольно заржал. Конь всегда отличался довольно странным чувством юмора.
Прежде чем земля забрала цербера, Арес вытер меч об его шерсть, мысленно благодаря любого, кто слышит, за то, что пёс его не укусил. Укус сулил бесконечный ужас: паралич не унимал боль… и не лишал способности кричать. Арес знал это не понаслышке.
Тут в голову ему пришла другая мысль, и он нахмурился. Мерзкие псы – хищники, убийцы и в основном охотятся стаями, так почему этот был один?
Что происходит?
Арес взглянул на дверь таверны. Сора исчезла – наверно, обстреливает бар демоническим огнём. Черт, просто великолепно – никто не потрудился выйти и помочь. С другой стороны, ни один демон в здравом уме не стал бы добровольно связываться с цербером, как бы ему ни нравилось убивать… а большинству демонов это очень нравилось.
Мелькнула вспышка света, и в двадцати ярдах[3] от него, в роще черных переплетенных деревьев, замерцал вызванный Хэррогейт. Обычные Хэррогейты были постоянными порталами, сквозь которые могли перемещаться существа подземного мира, но Всадники обладали способностью вызывать такие порталы по желанию, что обеспечивало внезапность атак и быстрые отступления.
Арес вложил меч в ножны. Появился Танатос, отбрасывавший мрачную тень туда, где её не должно было быть. И его самого, и Стикса, его буланого коня, покрывала запекшаяся кровь; на ноздрях жеребца вздувались кровавые пузыри.
Ничего необычного в этом зрелище не было, но уж чересчур подозрительно совпало время, и Арес, вскочив на Битву, выругался.
– Что случилось?
Танатос увидел мёртвого зверя, и его лицо потемнело.
– Видимо, то же, что и с тобой.
– Ты не получал вестей от Ресефа или Лимос?
Желтые глаза Танатоса вспыхнули.
– Я надеялся, что они здесь.
Арес выбросил руку вперёд, создавая Хэррогейт.
– Я к Ресефу. А ты проведай Лимос.
Не дожидаясь ответа брата, он направил Битву в портал. Конь прыгнул, и его большие копыта приземлились на скалистый уступ, до гладкости отшлифованный резкими ветрами и снежными буранами.
Это было укрытие Ресефа в Гималаях – огромный лабиринт пещер, уходивший глубоко в горы и невидимый человеческому глазу. Арес спешился одним плавным движением; звук от удара его подметок о камень бесконечным эхом разнесся в разреженном воздухе.
– Ко мне.
Боевой конь мгновенно исчез, тонкой струйкой дыма обвился вокруг руки Всадника и застыл на его предплечье в виде татуировки – серо-коричневой лошади.
Арес решительно вошёл в пещеру, но не успел пройти и десяти шагов, как по спине у него словно прошёл ток силой в десять тысяч вольт.
Пора танцевать.
Он уже нёсся вперёд, на бегу обнажая меч; металлический шорох клинка, покидающего ножны, был подобен шепоту любовника во время прелюдии. Неважно, что только что он бился с врагом. Арес любил славную битву, ему отчаянно хотелось снять напряжение, накрывшее его с силой полноценного оргазма, и он давным-давно уже решил, что сражаться ему нравится больше, чем трахаться.
Впрочем, он не мог не признать, что нет ничего лучше, чем переключиться с хорошей драки на страстную женщину. Может быть, после всего этого он вернется в таверну и найдет какую-нибудь Подстрекательницу Войны.
Адреналин горячим потоком бежал по жилам. Арес свернул так резко, что его даже занесло, и ворвался в основное обиталище Ресефа.
Его брат, сжимая окровавленный топор, стоял посреди комнаты, забрызганной свежей кровью. Ресеф тяжело дышал, ссутулив плечи и склонив голову так, что белокурые волосы закрыли лицо. Он не двигался; все его тело как будто окаменело. Позади него лежал мертвый цербер, а второй, вполне живой, лежал в углу, хрипло рыча и скаля острые как бритва зубы.
– Ресеф!
Брат не шевельнулся.
Черт возьми. Его укусили.
Зверь повернул косматую голову к Аресу. Красные глаза кровожадно горели; он начал подбирать под себя задние лапы. За тысячную долю секунды оценив расстояние до цели, Арес одним быстрым движением метнул кинжал, и тот вонзился церберу в глаз. Воспользовавшись преимуществом, Арес размахнулся и нанёс удар мечом. Удар, пришедшийся по пасти пса, начисто срезал тому челюсть. Пес взвыл от ужасной боли и ярости. Ресеф уже ранил его, и он, ослабев, споткнулся и упал, дав Аресу возможность вонзить меч прямо в свое черное сердце.
– Ресеф! – Оставив меч в теле зверя, Арес бросился к брату, чьи голубые глаза были дикими и остекленевшими от боли. – Как они сюда попали?
– Должно быть, – простонал Ресеф, – кто-то… прислал их.
Это многое проясняло. Однако справиться с цербером или управлять им могли очень немногие. Так что, если кто-то прислал этих зверей, он всерьёз намеревался вывести из строя Ареса и его братьев… и, вероятно, Лимос тоже.
– Тебе бы следовало чувствовать себя особенным, – сказал Арес с беспечностью, которой на самом деле не ощущал. – Ты получил двух церберов, а я – только одного. Кого ты так взбесил? – Он осторожно обнял брата и опустил его на землю.
Тот хрипло втянул в себя воздух.
– Прошлой ночью… моя… Печать…
У Ареса все оборвалось внутри. Дрожащими руками он сорвал с Ресефа футболку, обнажив цепочку на шее. Висящая на ней Печать была целой, но, стоило Аресу дотронуться до золотой монетки, как его руку уколола полная враждебности вибрация.
– Чума варгов… – прерывисто дыша, произнес Ресеф сквозь стиснутые зубы. – Хуже. Это… не… хорошо.
Нехорошо – слишком мягко сказано. Медальон, который держал в руке Арес, вдруг разделила пополам тонкая линия. Пещера вокруг них начала дрожать. Печать разломилась на две половинки, и Ресеф вскрикнул.
Начался обратный отсчет времени до Армагеддона.
***
– Первый Всадник Апокалипсиса выпущен на свободу.
Сержант 1-го класса Эрик Вагнер, один из двух представителей паранормальных подразделений Армии Соединенных Штатов, ПС-Х, споткнулся, меряя шагами переговорный зал берлинской штаб-квартиры Эгиды. Эти две организации десятки лет действовали независимо, но недавно объединились для борьбы с всё возрастающей угрозой, исходящей от подземного мира. Эрик никогда не принимал всерьёз информацию Эгиды, но ему все же пришлось пару раз прокрутить в голове слова Кинана, прежде чем он сумел разобраться в ситуации, не говоря уже о том, чтобы поверить в нее.
Слабо вздохнув, он сосредоточился на том, чтобы не сбиться с шага, и скользнул взглядом по Кинану и остальным одиннадцати Старейшинам, сидевшим вокруг стола переговоров. Некоторые из них, очевидно, уже были в курсе дела, но остальные… не очень, судя по потрясению и страху, отразившимся на их лицах. В потрясении не было ничего удивительного; тревожил Эрика именно страх. Эгида – древняя организация по борьбе с демонами, уже пережившая не один сценарий конца света, и видеть страх ее лидеров было… чертовски тревожно.
– Проклятье. – Реган, сногсшибательная женщина с загорелой кожей, слишком молодая, чтобы называться старейшиной, перекинула длинные стянутые в хвост волосы через плечо и теребила темные кончики – Эрик знал, что так она делала, когда нервничала.
Декер, обычно невозмутимый партнер Эрика, побледнел и оперся на косяк двери, чтобы удержать свое большое тело в вертикальном положении.
– Когда? Как?
– Я узнал только сегодня утром. – Сверкнув голубыми глазами, Кинан толкнул Демонику, библию демонов, в центр стола и открыл ее на предпоследней странице.
– Все дело в этом отрывке. Она – полукровка, которой не должно существовать, и она несет в себе силу распространить чуму и мор. Когда разразится битва, завоевание будет скреплено печатью. – На его лице возникли напряженные морщинки, и он оглядел присутствующих. – Она – полукровка – это Син, моя невестка. Она стала причиной чумы, которая распространилась среди оборотней и привела к конфликту, возникшему между разными видами пару дней назад. Как говорится в пророчестве, когда разразится битва, завоевание будет скреплено печатью. Битва варгов – вот что сломало Печать Всадника.
Эрик продолжал протаптывать дорожку в ковре. Буханье его военных ботинок напоминало приглушенные выстрелы.
– Значит, вы говорите, это демоническое пророчество?
После долгой паузы Кинан зловеще ответил «да» своим сиплым голосом. В годы военной службы демон едва не разорвал ему горло, и теперь шрамы и хриплый голос были для него своеобразными знаками отличия.
– Чем демоническое пророчество отличается от человеческого? – К Декеру вернулся цвет лица, что было к лучшему, потому что иначе со своими серо-голубыми глазами и светлыми волосами он напоминал ожившего мертвеца.
Кинан, одетый в потертые джинсы и серую облегающую тенниску, откинулся в кресле и сложил руки на животе.
– По-видимому, если сбудется пророчество Демоники, Всадники примут свои демонические половинки и обратятся в чистое зло. Если сбудется пророчество из Библии, Всадники примут сторону своего отца-ангела и станут сражаться на стороне добра.
Услышав это, Эрик остановился.
– Что? Всадники суть зло. Вы читали книгу Откровения? Предполагается, что они возвестят конец света, принеся с собой болезнь, войну, голод и смерть.
– Это наиболее распространенная интерпретация отрывков из Библии. – Валерий, один из главных Старейшин, который по стечению обстоятельств состоял с Эриком в дальнем родстве, побарабанил пальцами по дубовой столешнице. – Однако многие ученые, в том числе и я, считают, что Печати Всадников будут разрушены самим Иисусом, и Всадники пойдут во главе конца света, но это не обязательно плохо.
– Конечно же нет, – протянул Эрик. – Каждый Апокалипсис – это вечеринка. Захватите с собой пиво, крендельки и полуавтоматическое оружие.
Реган бросила на него раздраженный взгляд. По-видимому, иронию в штаб-квартире Эгиды не оценили. Не оценили её и в ПС-Х, главным образом потому, что Эрик все еще пребывал в немилости за то, что ушел в самоволку несколькими днями ранее, вместо того чтобы определить местонахождение своей сестры-оборотня. – Итак, что же означает для нас первая сломанная Печать? Мы можем её починить? Не дать сломать остальные?
– Не знаю, – расстроенно вздохнул Кинан. – Нам придётся копаться в теориях, пророчествах, в любой крупице информации, какую сможем раздобыть.
Дерьмо, после собрания Эрику надо будет выпить чего-нибудь покрепче.
– Мы знаем, что сломает следующую Печать?
– Все, что у нас есть, – это следующая строка пророчества. – Валерий просмотрел кипу листов перед собой и вытащил одну страницу. – Ошибка ангела повлечет за собой Войну, а ее смерть разрушит его меч. Но будьте начеку, сердце пса все же может покориться.
Эрик провел рукой по волосам, подстриженным по военному образцу, и, хотя момент был совсем неподходящий, отметил, что надо будет заглянуть в парикмахерскую.
– Что это, черт возьми, должно означать?
– Это про второго Всадника – Войну. – Валерий поправил очки. – Мы понимаем не всё, но считаем, что агимортус Войны – Непадший.
Непадший… прикованный к земле падший ангел, который еще не входил в Шеул и не стал необратимым злом. Интересно.
– Погодите, – потряс головой Эрик. – Агимортус?
– Да, – отозвался Валерий. – Спусковой механизм взлома Печати. Это может быть человек, объект или событие.
– Печать Чумы сломало событие, – объяснил Кинан. – Син была агимортусом, и из-за её действий произошло событие, которое и сломало Печать. Если бы её убили до того, как разразившаяся из-за неё чума привела к войне, Печать бы не сломалась. Но мы считаем, что агимортус Войны – это человек. Смерть этого человека сломает его Печать.
Эрик остановился.
– Если вам было известно о первом пророчестве, о том, что Син – агимортус, почему же вы не убили ее?
Кинан слабо вздохнул. Син была сестрой его лучших друзей – лучших друзей-демонов.
– Сейчас это очевидно. Но в то время мы не знали. Хотя были совсем рядом с этим.
– Ты был совсем рядом с этим. – Реган встала, и ее высокая фигура с пышными формами удостоилась оценивающего взгляда Эрика. Не то чтобы он был заинтересован – ему нравились женщины более кроткие, не такие «я-убью-тебя-на-месте», но её облик напомнил, как давно он ни с кем не развлекался в постели. Трудно перепихнуться, когда приходится лгать обо всем: от своего имени и места работы до всей биографии.
Щеки у Кинана пошли красными пятнами.
– Да. Это правда. Я читал пророчество миллион раз и должен был понять, что она – агимортус, как только началась чума. Мы должны помнить одно: пророчества туманны не просто так.
Эрик обдумал все, что сказал Кинан.
– В пророчестве упоминаются псы. Не имеют ли к нему отношения адские псы?
Тёмные брови Ки нахмурились.
– А что?
– Полк смотрителей-Х получил необычно много сообщений о замеченных церберах.
Хранители обменялись взглядами, и Вал, наконец, сказал:
– Мы тоже заметили, что они стали появляться чаще. За эту неделю наши Хранители сталкивались с церберами чаще, чем за весь последний год.
Не успел Эрик задать вопрос, как Вал покачал головой:
– Причины мы не знаем.
– Ладно, значит, нам придётся найти способ сделать так, чтобы Печать Войны не сломали. А остальные Всадники? Печати могут ломаться не по порядку?
– Согласно Демонике, Печать Чумы должна была сломаться первой, а остальные могут быть сломаны в любом порядке. И это ещё не самое худшее, – печально произнес Вал, и все почему-то стало действительно хуже. Выпивка Эрика будет двойной. И с «прицепом» [4].
– Если сломаются любые две печати, остальные падут вслед за ними без всякого спускового механизма. Как только будут сломаны все четыре, нас захлестнёт Армагеддон.
Эрик почувствовал, что его мысли разлетелись, как конфетти в бурю. У него была куча вопросов, но он чувствовал, что ответы получит далеко не на все.
– Другие Печати будут сломаны уже скоро? Или это может затянуться на несколько веков?
– В принципе, это возможно. – Взгляд Реган был мрачен, голос звучал зловеще. – Но то, что на свет выпущен Мор, плохо само по себе. По всему миру распространяются болезни, водоемы заражены бактериями, а демоническая активность просто зашкаливает. Неужели мы действительно хотим, чтобы так продолжалось веками?
Вал откашлялся.
– Там написано, что разрушение одной Печати ослабит остальные. В реальности это повлечет за собой события, которые ускорят уничтожение других Печатей. Например, может отыскаться предмет, необходимый для того, чтобы сломать Печать, местонахождение которого было неизвестно тысячи лет. И, без сомнения, Мор, будучи злом в чистом виде, активно пытается сломать Печати своих братьев и сестры. Сейчас Всадники – самые могущественные существа подземного мира, если не считать самого Сатаны. Если в Последней Битве победят силы зла, они фактически будут править Землей.
– Просто великолепно, – пробормотал Эрик. – Так каков план? Получается, что нам нужно или сдерживать, или убить этих Всадников, чтобы они не устроили погром, если их Печати сломаются; или нам надо действовать с ними заодно, чтобы попытаться спасти от разрушения другие Печати.
Реган подставила свою чашку под кофейный автомат.
– Мы не знаем, возможно ли сдержать их или убить. Мы почти ничего не знаем.
– Я узнаю, что известно родственникам моей жены и что они могут выяснить, – сказал Кинан. – У них свой взгляд на демонические знания.
– Прекрасная идея. – Голос Реган был слаще, чем ее кофе. – Попросить о помощи демонов.
– Нам сгодится любая помощь, какую только мы сможем получить. – Кинан сцепил руки на затылке и уставился на средневековое полотно позади Эрика, изображавшее битву между ангелами и демонами. – И помощь Всадников в том числе.
– А это разумно? – спросил Декер. – Мы действительно хотим любезничать с этими парнями? Если они – зло, мы же не хотим попасть в их поле зрения.
Кинан покачал головой:
– Согласно истории Эгиды, раньше они тесно сотрудничали с нами.
– Почему же перестали?
– Современная глупость. В средние века Эгида относилась к религии слегка фанатично. Черт возьми, именно Эгида стояла за гонениями на ведьм. Большие перемены в мировоззрении привели к убежденности, что все сверхъестественное – зло, в том числе и Всадники.
Кинан окинул всех суровым взглядом.
– Только в последние пару лет мы начали возвращаться к изначальным взглядам.
Эрик едва сдержал усмешку, услышав последнюю фразу, произнесенную с вызовом. Именно Кинан, несмотря на сильное сопротивление со стороны Старейшин, продвигал новый взгляд Эгиды на подземных существ. Не только потому, что был женат на полудемоне, но еще и потому, что в его жилах текла ангельская кровь. Учитывая то, что он был зачарован ангелами, и ему суждено было сыграть свою роль в Последней Битве, Ки не боялся использовать свой статус, чтобы заставить Старейшин взглянуть на вещи со своей точки зрения.
– В сущности, – угрюмо сказал Эрик, – нам придётся просить помощи у парней, которые, вполне возможно, затаили злобу на Эгиду и у которых хватит сил положить начало концу света.
Улыбка Кинана была полна какого-то безумного веселья.
– Добро пожаловать в повседневную жизнь Эгиды.