Пролог
– Мы даем им в руки страшное оружие, – задумчиво протянул чернокожий мужчина, оглядываясь на управляющий кристалл, зеленоватым пятном выделяющийся на фоне голубого неба.
– Вероятность слишком мала, воины покинули этот мир, – не соглашаясь, произнесла хрупкая женщина. Ее кожа была белой. Она провела ладонью по лицу, убирая золотистую прядь волос – ею играл влажный от близости воды ветер. – Управлять храмом смогут только наши потомки.
– Не будь ее совсем, мне было бы спокойнее, – оставил последнее слово за собой мужчина, поправляя перевязь с мечом.
Женщина промолчала. Не потому что ей нечего было сказать.
Храм являлся необходимостью при других обстоятельствах, но они оба знали, что принятое тогда решение было единственным и, скорее всего, неправильным.
Равновесие оказалось нарушено, мир катился к Хаосу, грозя уничтожить и разумных, и тех, кто не был наделен способностью мыслить.
Они могли спасти всех, но вот имели ли право?!
Тогда на совете они посчитали, что – да, имели. У всех должно быть право на жизнь.
И на выбор.
Так был создан Веер.
Несколько столетий пути между мирами были открыты. Потоки переселенцев с покрытой льдом Земли осваивали все новые и новые территории. Но прошло почти тысячелетие, прежде чем магия начала залечивать раны, нанесенные Земле Изначальной вырвавшимися из-под контроля основами.
Вновь зеленели деревья, пели птицы, реки и моря наполнились рыбой, а леса – зверьем.
Казалось, жизнь возрождается. Увы… так только казалось.
За множеством забот мары проглядели новую опасность. Разлитой в воздухе магии оказалось слишком много для людей, переживших вместе с ними долгую зиму. Она пьянила их разум, отравляла помыслы и заставляла считать себя равными тем, кто был их хранителями.
Они напали внезапно. Лилась кровь, стонали, разрушаясь, горы, разливались по суше моря.
Едва восстановившееся Равновесие вновь сдвинулось. Но теперь в опасности была не только Земля, смерть угрожала всему Вееру.
– У нас не было выбора, – тихо, убеждая только саму себя, произнесла женщина.
Но мужчина ее услышал. Подошел сзади, прижал к себе, касаясь губами волос, вдыхая ее запах.
Он не хуже нее знал, что выбор у них был: уничтожить всех или уйти и дать людям еще один шанс.
Не было только единодушия. Впервые за время существования маров воины и созидатели не сумели прийти к единому мнению.
– Когда-нибудь мы вернемся, – прошептал он.
Но женщина, не соглашаясь, качнула головой.
Они оба знали, что не только пространство и время разведут их. Чтобы вновь спасти Землю, лишить ее той мощи, с которой разум населивших ее людей справиться не мог, чтобы не дать силе стать смертью.
Воины нашли для себя новый мир. Им же, созидателям, предстояло раствориться в человеческой расе, разойтись по вероятностям, создав новый энергетический каркас для всего мироздания, стать его основой и гарантией того, что прошлое не повторится.
– Когда-нибудь мы вернемся, – уже тверже произнес он, чувствуя, как вздрогнула женщина в его объятиях.
Она опасалась этих слов. Знала, что каждый, кто оставлял здесь свою половинку, повторял их, как клятву. Они осознавали, что должны расстаться, и испытывали горечь оттого, что не могут поступить иначе.
– Это может стать началом гибели! – воскликнула она, поворачиваясь к нему.
– Это даст нам возможность начать все сначала! – с уверенностью, которую не мог поколебать страх в ее глазах, ответил он ей.
«Это даст нам возможность начать все сначала», – мысленно повторила она вслед за ним, ощущая странную притягательность того, что таилось за его словами.
Наверное, ей просто хотелось верить, что правы именно они, сильные и мужественные, решительные и всегда готовые действовать.
Наверное, ей было просто страшно смотреть в пустоту, когда портал в неизведанное закрылся за его спиной.
Наверное, ей просто было больно потерять того, кто был частью ее. Ее дыханием, биением ее сердца, ее рассветами и закатами.
Наверное…
Вопреки всему, что она знала, она верила – пусть не они, так их потомки найдут друг друга.
Глава 1
Лера
Бессилие. Страшное, утомляющее своей безысходностью состояние. Отбирающее надежду и лишающее способности не то что действовать – думать. Есть лишь ощущение неконтролируемого падения, когда все вокруг сливается в нечеткий фон, в котором не разглядишь ни голубизны неба, ни текущей далеко внизу воды, ни покрытых снегом горных вершин…
Мне вновь пришлось вернуться к тому, что я уже когда-то пережила.
Как страшно, когда тебе много дано, но ничто из этого не может помочь исполнить единственную мечту, за которую ты готова отдать все свои способности, – вернуть дочь.
– Тебе нужно отдохнуть.
Сашка уже несколько минут молча стоял у меня за спиной, стараясь не потревожить моей задумчивости. Лишь его дыхание да отражение моего напряженного взгляда в стекле, разделившем мир надвое: черное и белое.
Но я отмечаю это только как очередной факт среди множества подобных ему. Я слушаю, но не слышу, смотрю, но не вижу. То, что внутри меня, не эмоции, не мысли, не воспоминания – образы.
Вот я принимаю на руки дочь, которая, казалось бы, только мгновение назад порадовала мир своим криком, вот она касается своими крошечными губками моей груди. Вот ее первый шаг, вот она произносит по-эльфийски «папа», вот…
Я держалась, пока мы были на Дариане, я не позволила чувствам опалить разум, когда мы перебрались на ее альтернативу, но когда оказались на Земле, в том городе, где я провела большую часть своей жизни, где я впервые увидела Олейора…
Воспоминание о муже не отрезвило, но заставило укорить саму себя. В отличие от него у меня была возможность действовать, он же мог только верить. В меня, Вилдора, Сашку, Кадинара, Сартариса и Сарката, для которого оказалось немыслимым оставить друга и господина. Олейор мог только надеяться на то, что наша выдержка поможет нам там, где силы окажутся неравными, что мужество и решимость не позволят беспомощности взять верх, а любовь окажется сильнее коварных происков судьбы.
– Где Вилдор? – Я оторвалась от созерцания собственных глаз, в которых застыла мука, и повернулась к сыну.
Он стоял слишком близко. Так, что я ощущала его дыхание на своем виске, слышала биение его сердца. И память, словно и ждала именно этого момента, вернула меня в тот день, когда мы с моим первым мужем привезли Сашку из роддома и я впервые ощутила свою ответственность за кроху, которая сладко причмокивала губками в своей кровати.
Не раз в своей жизни я задавалась вопросом, хорошей ли была матерью? Все ли сделала для того, чтобы в его слове «мама» звучали любовь и уверенность в том, что я сумею защитить от грохочущей за окном грозы, поддержать после предательства друга и искренне радоваться его счастью?
Но, не решившись спросить об этом, я просто отдавала ему себя. Зная, что придет время, и он прижмет к груди уже своего сына и спросит себя, хорошим ли он будет отцом?
– Он с Кадинаром и Сартарисом осматривает озеро. Сказал, что хочет проверить кое-какую идею. Вернется, поделится. – И, заметив мою горькую усмешку, равнодушно добавил: – Ты же не думаешь, что он позволит тебе самой заняться поисками базы Яланира?
– Ты узнал, где работает Алена? – вместо того чтобы ответить Сашке, спросила я, намекая на то, что разговор о моих отношениях с Вилдором не доставляет мне удовольствия.
Тем более что и отношений не было. Или… Я чувствовала, что-то заставляло меня тянуться к нему, словно тень Таси все еще жила во мне и помнила о том, кем был для нее бывший правитель Дарианы.
С этим было трудно, почти невозможно бороться, пока даймон находился рядом, но стоило ему исчезнуть из моего поля зрения, как чувства затихали, возвращая осознание того, что в этом мире для меня существует лишь один мужчина – мой муж.
– Да, – кивнул сын и, еще раз посмотрев на меня со смесью горечи и надежды, отошел к стоящему у противоположной стены креслу.
Я всегда любила пространство, воздух, потому и ограничивалась минимальным набором самой необходимой мебели. Но сейчас, в этой большой комнате, мне было тесно.
– Если ты хочешь, я…
Я не дала ему закончить.
– Я справлюсь сама.
– Как скажешь, – не стал возражать Сашка и продолжил спокойно и уверенно: – Фирма небольшая, занимается торговлей. Несколько магазинчиков в разных концах города, офис, склад. Парень, который нам нужен, работает системным администратором, но реально занимается всем, начиная с железа. Зовут Константином. Интересы – разносторонние. Знакомства – разнообразные. Судя по тому, что Саркату удалось перехватить, всерьез воспринимает шумиху вокруг 2012 года.
– Не догадываясь, что 2012 год может наступить значительно раньше, – угрюмо заметила я, думая о том, что, живя на Лилее, несколько отрешилась от своей родины.
– Если нам не удастся это предотвратить. – Сын выглядел непривычно бесстрастным, но взгляд выдавал тревогу.
– Если нам с Вилдором не удастся это предотвратить, – словно не заметив, как вздрогнул сын от моих слов, поправила я. – Насколько он адекватен в оценке реальности?
– Настолько, насколько может быть адекватным нормальный мужик, который крутится на нескольких работах, чтобы обеспечить свою семью. Короче, все в меру. Вполне допускает вероятность любых событий, понимает свою неспособность что-либо изменить, но не отказывается от попыток найти единомышленников.
– Мне надо с ним встретиться. Возможно, он знает о храме Ханумана значительно больше, чем мы сумели найти.
– Или о тех местах, где может находиться база Яланира.
Появление в комнате Вилдора стало для меня неожиданностью. Это было еще одной странностью, которую я отметила, когда мы оказались на Земле. Его силы росли, как и способность владеть ими. С ним происходило то же самое, что творилось со мной, когда я открыла себя Дариане. Вилдор вживался в этот мир, становясь с ним единым.
Вот только объяснить причину этого мне никак не удавалось.
– Ты считаешь, что база и храм…
Он перебил меня, не дослушав.
– Над озером – пространственно-временной карман. Если допустить, что он проявляется лишь в момент тестирования системы, то вряд ли он мог стать доступным моему сыну. К тому же Яланиру были необходимы лаборатории, тренировочные залы, обслуживающий персонал, охрана. Я не говорю уже о генетическом материале.
– Если взять за образец дарианские комплексы, – вклинился в наш разговор Кадинар, прислонившийся к стене у самой двери, – то единственное место, где его можно спрятать, – под землей.
– И маловероятно, что все это создавалось на виду у множества бороздящих орбиту спутников и под боком у различного рода спецслужб, – не сводя глаз с Вилдора, задумчиво протянул Сашка. – Если ты уверен, что храм Ханумана для него недосягаем, надо искать подземные сооружения, оставшиеся со времен холодной войны. Из тех, про которые благополучно забыли.
– А магическая защита? – попыталась я проверить на прочность версию с подземной базой.
– На Земле достаточно много магов, в том числе и высоких уровней. – На лице дарианца, как обычно, не было видно эмоций. А вот в глазах… Он понимал, что многое зависит от него. И не испытывал от этого радости. – Яланиру доступен только Хаос, а это слишком заметно.
– Константин может быть нам полезен. – Сашка протянул Вилдору несколько листов бумаги, которые держал в руке.
Пока тот их просматривал, бегло скользя взглядом по распечатанному на принтере тексту, я думала о том, что, зная о дарианском кошмаре так много, я почти ничего не знаю о нем. Вот и то, что он владеет моим родным языком, стало для меня новостью.
– Ты прав, – вместо того чтобы передать записи мне, он подал их Кадинару, – раз его интересует все тайное, он мог где-то и когда-то наткнуться и на нужную нам информацию. Займись этим с утра. И возьми с собой Сарката.
– Я пойду с ними, – жестко произнесла я, вполне закономерно предполагая, что Вилдор опять решил исключить меня из участников поисков.
– Нет, – твердо ответил он, даже не посмотрев в мою сторону. Но, сообразив, что своим запретом лишь подтолкнет меня к необдуманным поступкам, добавил уже мягче: – У тебя завтра будет не менее сложное задание.
– Ждать вестей? – Мой тон трудно было назвать доброжелательным.
Но он этого словно и не заметил.
– Я хочу, чтобы ты побродила по городу и аккуратно просканировала фон. Нам не нужны неожиданности, когда придет время действовать.
– Ты предлагаешь мне поработать приманкой?
Нет, я не винила его за исчезновение моей дочери и совершенно незнакомой мне девушки. Все произошло по несчастному стечению обстоятельств. Но…
Я доверяла Вилдору безоглядно, не требуя гарантий и не ведая сомнений. Забыв о том, что даже у самых лучших могут быть неудачи, что даже самые хитрые способны не разгадать чужих головоломок.
Я доверяла… И продолжала доверять. Но теперь это было значительно сложнее.
– Да, – равнодушно бросил он и, обращаясь к остальным присутствующим в комнате, попросил: – Оставьте нас.
Кадинар вышел первым. И не только потому, что был ближе всех к выходу – он лучше многих других понимал, что иногда Вилдору не стоит перечить. Сашка тоже об этом знал, но у него были другие приоритеты. Потому он и позволил себе чуть задержаться, подойдя ко мне, прежде чем уйти.
– Я переночую у бабушки. Сарката забираю с собой. А ты постарайся все-таки отдохнуть.
– А ты постарайся убедить бабушку, что все будет в порядке.
Я пыталась говорить спокойно, но голос предательски сорвался. Не сын, а я сама должна была заставить ее поверить в то, что мы сумеем найти Амалию. Но я не могла. Лишь здесь, среди уверенных в себе мужчин, я находила в себе силы сдерживать рвущийся наружу страх. Но как только я оставалась одна, чувство бессилия возвращалось, лишая меня веры в будущее.
– Хорошо, – кивнул Сашка и, проходя мимо Вилдора, явно чтобы спровоцировать того, добавил: – Оставляю ее на тебя.
Мальчишка! Он сумел стать советником правителя темных эльфов, любимцем властителя драконов Тахара, заслужить уважение повелителя демонов Арх’Онта, но остался все тем же бесшабашным мальчишкой, которым я его помнила с детства.
– Я прослежу за ней. – В голосе Вилдора явно слышалась угроза, но глаза, которых не мог видеть Александр, смотрели ему вслед с удовлетворением.
В любое другое время я могла этому только порадоваться: мнение бывшего ялтара значило многое, и не только для меня. Но не сейчас, когда у него за спиной стояла тень его поражения.
– Тебе и вправду нужно отдохнуть, – без малейшего намека на заботу проговорил дарианец, когда дверь за Сашкой плотно закрылась. – У нас осталось слишком мало времени. Если все будет происходить так, как я думаю, нам придется скоро забыть о сне.
– Если все будет так, как ты думаешь… – повторила я за ним, зацепившись не столько за сами слова, сколько за тон, которым они были произнесены. – Ты хочешь сказать…
Договорить он мне не дал.
– Предположить появление этой девушки рядом с твоей дочерью было практически невозможно. Но теперь я понимаю, почему это произошло. И это знание дает уверенность в том, что Яланиру не удастся задуманное.
– Но делиться своими новыми идеями ты ни с кем не собираешься? – Я бы и хотела почувствовать гнев, но, когда речь шла о Вилдоре, он не возникал. Это существо было настолько вне привычных схем общения, вне знакомых стереотипов поведения, что подходить к нему с известными мерками выглядело глупой затеей. И мне в этом уже не раз пришлось убедиться.
– Не собираюсь, – подтвердил он то, в чем я не сомневалась, проходя мимо меня и опускаясь в кресло, в котором недавно сидел Сашка. Человеческая личина хлопьями тумана сползла с него, открывая усталое лицо. – Ты – мать, и ты не можешь позволить себе того безрассудства, которое заставляет переступать через собственный страх и делать то, что кажется невозможным. Ты не нападаешь – ты защищаешься. Но при этом ты – берсерк, в которого до конца не можешь поверить. Если я расскажу тебе все, сомнения в своих силах появятся у тебя раньше, чем вера в возможность осуществить задуманное.
– Поэтому ты делаешь все, чтобы я металась, не понимая происходящего, и просишь просто тебе верить, – не спрашивая – утверждая, закончила я.
– Не только поэтому. – Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. – Способность твоего рода ощущать пути судьбы делает значимыми твои действия. Многое из того, что ты воспринимаешь как метания, имеет свой результат. Правда, это осложняет исполнение данной Олейору клятвы спасти тебя.
Это был едва ли не первый случай, когда Вилдор снизошел до объяснений, но удовлетворения от разговора я не испытывала. Зная, что он прав, понимая, что его опыт подсказывает ему наиболее простой и максимально эффективный способ достичь желаемого, доверяя ему так, как не доверяла никому ни в одном из миров, я не находила в своей душе успокоения. И от этого было тяжело. Настолько тяжело, что избавиться от навалившегося груза, в котором смешались ответственность, долг, любовь, можно было единственным способом – действовать. Но вот как раз этого мне и не позволяли.
Не заметив, как оказалась рядом с бывшим ялтаром, подчиняясь скорее чему-то глубоко внутри меня, чем разуму, опустилась на ковер рядом с креслом, в котором он сидел. Прикоснувшись лбом к его руке, лежащей на подлокотнике, тронула губами теплую кожу. Догадывалась, что он поймет все правильно. Не женщиной я была сейчас, как он и сказал, – матерью, которая вверяла ему самое дорогое – жизнь своего ребенка.
Рука Вилдора не дрогнула, он словно и не заметил моего присутствия. Да и голос, когда он заговорил, звучал отстраненно и бесстрастно, раня и отрезвляя.
– Если у нас не получится, уже ничто не будет иметь смысла. Ни ее, ни твоя, ни моя жизнь. И как бы тебе ни было горько, как бы ни душили тебя тоска и отчаяние, ты должна помнить – не столько спасение Амалии является нашей целью, сколько существование миров. И если ты не сумеешь обуздать свои чувства, я буду вынужден освободиться от тебя как от фактора, ставящего все под угрозу. Но без тебя нам будет значительно труднее.
– У тебя удивительная способность избавлять от иллюзий, – с грустью прошептала я, полностью признавая его правоту.
– У тебя удивительная способность воскрешать то, что казалось уже давно исчезнувшим, – с подобной моей интонацией произнес он, так и не шелохнувшись. Но, когда я дернулась, реагируя не столько на слова, сколько на прозвучавшую в них боль, он осторожно высвободил ладонь и поднялся вместе со мной, не позволяя мне отступить. – Нам будет очень трудно, потому что этот план все еще вызывает у меня опасения. Но я знаю, что мы справимся. Потому что иного выхода у нас нет.
Яланир
– Отец.
Подземные пейзажи весьма однообразны, но камеры отслеживали все вокруг на несколько десятков километров, так что я имел возможность выбирать из множества изображений, которые они передавали.
Озеро было моей слабостью, оно напоминало резиденцию Вилдора. Как бы я ни относился к своему отцу, не стеснялся признавать, что он умел окружать себя лаконичной красотой и научил меня видеть прекрасное там, где многие этого не замечали.
Вот и сейчас, глядя, как мелкая рябь гуляет по зеркалу воды, я ощущал и порывы ветра, которые их рождали, и аромат цветущих трав.
– Отец, – настойчивее повторил Туоран, отвлекая меня от созерцания пейзажа на голографической консоли, – ты хотел меня видеть.
Я переключил систему в обычный режим и жестом предложил сыну приблизиться, отметив легкую напряженность в его движениях. Это было неудивительно – он взрослел и мужал вдали от меня в роду своей матери. И о том, кем именно приходится ему талтар Яланир, узнал не так уж и давно.
Вилдор был очень хитер, он слишком остро чувствовал опасность, чтобы я мог рискнуть своей единственной надеждой на воскрешение и посвятить сына в свой план до того, как отец занялся претворением в жизнь своего.
– Где Сэнши?
Если Туорана и удивил мой вопрос, вида он не подал, служба во внутреннем круге отучила его удивляться. Но вряд ли он не знал, что у меня полный контроль над созданием.
– Тренирует молодняк. Когда я заглядывал в зал последний раз, из второго десятка в живых остались лишь четверо. – Сын чуть расслабился.
В рамках обязанностей, которые я на него возложил, он чувствовал себя уверенно.
Усмехнувшись, чтобы дать ему ощутить его особое положение при мне, я прокомментировал сказанное им:
– Ты не видел, как он разделался с первой партией. Через семидневье непрерывных боев из сотни не осталось ни одного. Виктор выл и кидался на меня, требуя, чтобы я усмирил своего монстра.
– Виктор?
Свое суждение об этом человеке Туоран сделал в первый же день своего пребывания на базе. Одним словом, трус. Все, что я смог добавить ради справедливости, что он хоть и трус, но весьма талантливый и, что когда-то меня заинтересовало, беспринципный. Ему было все равно, кому служить, лишь бы заполучить то, о чем мечтала его мелкая душонка, – бессмертие. Ну или на крайний случай долгую и беззаботную жизнь.
Доказав ему, что это возможно, и пообещав, что он получит желаемое взамен на воина, противостоять которому не смогу даже я, я приобрел преданного раба, безропотно исполняющего мою волю.
Но было в нем и то, что импонировало: кроме меня у него был еще один могущественный хозяин, вернее, хозяйка – страсть к знаниям.
Я кивком подтвердил сыну, что, пусть он и отнесся недоверчиво к моим словам, этот человек действительно посмел однажды столь необычным способом высказать мне свои претензии. И даже остался жив после этого. Не потому, что все еще был мне нужен, теперь лаборатории могли обойтись и без него. Он был забавен.
– Что ты думаешь о девушке? – Мой вопрос при всей своей невинности заставил его взгляд метнуться.
Я сделал вид, что не заметил его смятения, продолжая смотреть на консоль. Линия магического фона в одном из контуров плавно скользила, практически не отклоняясь от прямой. Хотел бы я ей верить, но я больше доверял предчувствиям, продолжавшим нашептывать, что полагаться на кажущуюся безмятежность не стоит. Лера была где-то рядом, невидимая, но я ощущал ее той частью себя, которая сразу потянулась к этой женщине. И хотя я знал, что к любви это чувство не имеет никакого отношения, это не мешало мне желать обладать ею.
Теперь же, глядя на сына, я мог увериться и в том, что сделанные мною выводы – правильны. Даймоны и маги Равновесия связаны, и связь эта значительно глубже, чем нити, соединяющие с Единственной.
– Прошла инициацию, но без наставника уничтожит себя сама. Ее силы растут, а контролировать их она не умеет. Если она нужна тебе живой…
Он говорил отстраненно, убеждая, что ему безразлична ее судьба. Но у меня были причины подозревать, что это лишь вышколенная во внутреннем круге выдержка.
– Живой? – Я позволил себе насмешливую улыбку. Я мог сколько угодно играть с собственным сыном, добиваясь своего, но он не должен был догадаться не только об этом, но и о том, что его жизнь, как и жизнь этой девушки, для меня ничего не значит. В отличие от еще одной – дочери Леры. Если я погублю девочку… Думать об этом мне не хотелось. – Да, Туоран, она нужна мне живой. И ты возьмешь ее обучение на себя.
– Отец…
Он не вскочил с кресла, как сделали бы многие его ровесники, для которых звание кондера так и осталось недосягаемой вершиной; не стал отказываться, ссылаясь как минимум на то, что не ему, владеющему Хаосом, становиться наставником будущего мага Равновесия. Он лишь приподнял бровь да улыбнулся, давая понять, что оценил мой юмор.
Я же замер, внезапно осознавая, что все, что я делаю сейчас, так похоже на то, что делал отец. Но эта мысль мелькнула и померкла. Я ничего не имел против присутствия рядом Туорана. Более того, ценил сделанное им для меня. И даже был готов разделить с ним будущее, к которому стремился.
Но лишь в том случае, если на пути, по которому я шел, он не станет путаться у меня под ногами, создавая проблемы.
– Ты, – небрежно бросил я, с удовольствием наблюдая, как мгновенная растерянность на его лице сменяется бесстрастностью. В нем текла моя кровь, и я не мог не радоваться, видя, что он достоин быть моим преемником. Будет достоин, поправил я сам себя, если и дальше продолжит оправдывать мои надежды. – Я хочу, чтобы ты добился ее благосклонности и желания присоединиться к нам.
Спорить со мной он не стал и даже не кивнул.
– А девочка?
– Ею займется Сэнши. Я запретил ему прикасаться к ней, но, думаю, этого и не потребуется. Она еще ребенок.
И вновь он никак не отреагировал на мои слова. Ни согласия с тем, что это правильно, ни возражений.
Я тщательно выбирал его мать, и не только по генетическим параметрам, благо доступ ко всей базе даймонов у меня был. Мне нужна была женщина, в роду которой имя Вилдора вызывало бы глухую ненависть.
Отец сумел доказать свое право на звание ялтара, ему удалось удержать власть даже тогда, когда его имя связали с поражением на Лилее. Но многие из тех, кто чтил древние законы Дарианы, были против того, чтобы именно он, убивший своего родителя, возглавлял совет.
Мой визит к одному из таких талтаров закончился данным ему обещанием изменить судьбу нашего мира в обмен на его дочь, которая разделит со мной ложе. Родившийся мальчик воспитывался в роду матери, успешно сдал экзамен на зрелость, получил набиру. Мне удалось подтолкнуть его в нужном направлении и освободить для него место в службе, которую я возглавлял.
Смерть его деда, которую я устроил, предполагая, что очень скоро от меня потребуют исполнения обещанного, позволила наделить сына титулом алтара. А гибель матери, знавшей о великой цели, ради которой она отдалась мне, сделала его единственным представителем своего рода и открыла дорогу в совет, куда он должен был попасть только после того, как ему исполнится тысяча лет.
Вот тогда я и пришел к нему, познавшему одиночество, которое для нас, даймонов, сродни самому жестокому наказанию. Одиночество оттого, что ты остался единственным из своего рода.
– Если у тебя все, я могу идти?
Он выглядел спокойным. Но некоторая отстраненность во взгляде, когда он смотрел на меня, выдавала его. Он был не столь бесстрастен, как хотел казаться. Но это простительно, в его годы он далек от возраста истинного возмужания. И если он не поставит мой план под угрозу…
– Ты торопишься? – Я сделал вид, что огорчен.
Его ответная улыбка была озорной, а брошенная им фраза заставила задуматься, настолько ли верно мое мнение о собственном сыне.
– Нет. Но не исключаю, что, задержавшись, получу еще одно самоубийственное задание. Так что я лучше пойду.
Смешком дав понять, что по достоинству оценил его способность не терять присутствия духа, взглядом указал на дверь. И только дождавшись, когда створка вновь вернется на свое место, скрыв его от меня, нахмурился.
Ошибиться сейчас, когда счет шел на дни, было непозволительной роскошью.
Вот только память, не желая подчиняться требованиям рассудка, тянула в прошлое. То короткое прошлое, которое было у нас с Туораном. В тот первый наш разговор отца и сына, во время которого меня и настигло осознание, что стоящий передо мной кондер – моя родная кровь.
Мне не пришлось искать повод вызвать его на прайм-базу внутреннего круга. Порученное ему задание – арест Закираля – он провел блестяще. Сыгранная им роль недалекого, неуравновешенного, но амбициозного служаки была великолепна. И в нее поверил не только мой брат, но и отец, даже не потребовавший расправы над несчастным воином, который посмел поставить под угрозу жизнь его любимца.
Да и та жрица, так желавшая заполучить моего братца в мужья, была его идеей. Все должно было свершиться чужими руками.
Туоран стоял передо мной, являя собой идеальный образец дарианского воина. Бесстрастная пустота в глазах, идеальная выправка, приветствие, исполненное с такой четкостью и изяществом, что я невольно сглотнул, вспоминая себя самого в то время, когда еще находился во власти иллюзии, созданной нашим воинским кодексом.
Мгновение растерянности, неверия, когда я вышел из-за стола и с равнодушием, словно это не имело никакого значения ни для него, ни для меня, произнес: «Я – твой отец».
Короткий миг тишины, затем его затянутая в черную перчатку рука тянется к застежке лицевого платка, отбрасывает плотную ткань. Его открытое лицо спокойно, но взгляд скользит в сторону, не желая встречаться с моим.
И короткий ответ:
– Это честь для меня.
Его внутреннее состояние не было для меня секретом. Хаос щедро поделился с ним силой, но кровное родство открыло мне доступ за его щиты. Я не был уверен, что сумел определить каждое чувство из тех, что свились клубком в его душе, но для меня это было и неважно. Самое главное – испытанное им облегчение, что у него снова есть старший родич.
Та наша встреча затянулась. Чтобы не вызвать подозрение столь длительным общением, я приказал ему сопровождать меня. Идея провести внеплановую проверку портальных залов возникла неожиданно вместе с пониманием, что мальчика в таком состоянии оставлять одного не стоит. Выдержка – выдержкой, но не каждый день находится отец, к тому же принадлежащий к правящему роду.
Со второй нашей встречей я решил не затягивать. Работа на Земле шла полным ходом, а мне все труднее становилось покидать Дариану, чтобы контролировать ее. Да и Туоран не просто должен был признать во мне отца, я добивался его искреннего желания помочь. А произойти это могло только в одном случае – если он разделит со мной ненависть к Вилдору.
Его аналитические способности оказались столь впечатляющими, что перевод ко мне поближе не вызвал ни малейшего удивления. Если только зависть – ведь он слишком молод. Но и это было мне на руку, сын должен был осознать во мне опору, идеал, которому хотелось бы подражать.
А потом он посетил базу на Земле, и я увидел восторг в его глазах. Он еще не знал своего будущего, но прикосновение к тайне, принадлежавшей теперь и ему, окончательно привязало сына ко мне.
Ментальный зов от Сэнши разорвал цепочку воспоминаний, возвращая меня к действительности.
Я еще раз окинул взглядом свой кабинет и, замкнув основной контур защиты на себя, вышел в коридор. Портальная площадка вспыхнула серым, когда я задал точку выхода. В очередной раз отметил тот факт, что земляне так и не привыкли пользоваться нашей системой транспортировки, предпочитая для передвижения лифты и небольшие, но весьма быстрые двухместные машинки.
Они испытывали какой-то иррациональный страх, который мне сложно было понять. Большинство из тех, кто сейчас находился на базе, служили мне далеко не первый год и к проявлениям магии давно привыкли. Но переходы вызывали практически у всех панический ужас.
Сэнши ожидал меня в тренировочном зале. Как обычно, залитый чужой кровью и довольный. Созданные Виктором существа так же, как и даймоны, наслаждались возможностью сразиться с равными себе по силе, а высшей доблестью считали победу. И так же, как и мы, подчинялись лишь тому, кто доказал свое право на власть.
– Двое.
Я пожал плечами, давая ему понять, что количество меня не интересует. Каждый из тех сорока, выдержавших курс обучения, был способен справиться и с берсерком. И их уже было больше, чем необходимо, чтобы защитить храм маров, когда наступит время его появления. А с охраной базы вполне справлялись и люди. И меня нисколько не беспокоило то, что всем им предстояло закончить здесь свой жизненный путь.
В моем мире они послужат лишь генетическим материалом, который позволит возродиться нашей расе.
– Виктор опять будет недоволен, – произнес я, быстрым взглядом окидывая помещение.
Оно и без того было мрачным, сейчас же выглядело особенно угнетающе. Только не для нас с ним.
Отшлифованный до блеска серый мрамор на полу, чтобы усложнить задачу воинам и облегчить тем, кому придется его убирать, такие же стены, на которых кое-где виднеются сколы и трещины. И восемь тел. Впрочем, было преувеличением назвать это телами. И кровь. Много крови.
Сэнши ответил мне взглядом, в котором была тень удивления. Он не понимал, зачем я уже не в первый раз об этом говорю. Отданный приказ исполнялся четко и точно, без малейшего сожаления. И в данном случае он был однозначен – мне нужны самые лучшие.
– Ты видел девочку?
Я шагнул в сторону выхода, отметив, с какой тщательностью вытер Сэнши свой меч об вынутую из кармана тряпку. Я был для него господином, а оружие – тем, чему он поклонялся.
– Ребенок. – Ни недоумения, ни интереса.
Это даже бесстрастностью не назовешь. Его голос не отражал даже тени каких-либо эмоций.
– Ты должен ее защищать. Ее жизнь важнее, чем моя.
– Страх.
Я знал, что Сэнши за эти годы изучил несколько языков, включая дарианский. Много читал, особенно интересуясь философией и психологией. Проштудировал военное искусство, по несколько раз перечитывая труды известных полководцев. Овладел не только холодным оружием, в совершенстве работая обеими руками, но и огнестрельным, хоть и не любил его, предпочитая оставаться смертоносной тенью.
Но при всем этом говорил он односложно, не утруждая себя объяснениями. Мне было все равно, я его прекрасно понимал, а вот любитель пространных рассуждений Виктор частенько терял терпение.
– Значит, – небрежно бросил я, – она должна перестать тебя бояться. А уж как ты это сделаешь… – Я резко обернулся, отметив неожиданное изменение его ментального рисунка. Но его взгляд продолжал оставаться все таким же отсутствующим, а губы, как обычно, плотно сжатыми, отчего его лицо становилось похожим на гротескную маску, олицетворяющую неизбежность. – Решай сам.
Ответа я не дождался. Отступив в сторону, чтобы дать пройти спешащим в тренировочный зал уборщикам, уже давно привыкшим к подобным зрелищам, я отвлекся лишь на мгновение.
Но его хватило, чтобы Сэнши уже не оказалось рядом со мной.