Глава 1
Когда Лартен Крепсли проснулся и зевнул одним пасмурным вторничным утром, он и понятия не имел, что к полудню станет убийцей.
Он лежал на своей кровати из мешков набитых соломой, разглядывая пылинки, летающие по воздуху.
Дом, в котором он жил, был сжатым и темным, и в комнату, в которой он спал, не считая рассвета, никогда не проникало солнце. Он часто любил просыпаться за несколько минут до того как его мать своим криком будила семью. Это было единственное время дня, когда он мог лежать и беззаботно улыбаться на мир.
В комнате было шестеро детей, пятеро из них храпели и ворочались во сне.
Изначально, в семье Лартена было восемь детей, но двое умерли в раннем детстве, а его старшая сестра ушла, чтобы выйти замуж. Не смотря на то, что ей было лишь четырнадцать, Лартен подозревал, что его родители были рады избавиться от нее. Она была лентяйкой и приносила домой очень мало денег.
«Вставайте!» Рявкнула мать Лартена из соседней комнаты, при этом несколько раз постучав по хлипкой стене.
Дети со стоном вылезали из кроватей. Врезаясь друг в друга, они пытались добраться до ночной вазы, старшие дети давали тумаки младшим братьям и сестрам.
Лартен с ухмылкой лежал в своей кровати, он уже сделал свое дело, пока все спали.
Вур Хорстон делился комнатой с остальными пятью детьми семьи Крепсли. Он был их кузеном. Его родители погибли, когда ему было три года. Его отец погиб на заводе, а мать – от той или иной болезни. Мать Лартена пристально следила за больной вдовой, и при первой же возможности, забрала младенца. Дополнительная пара рабочих рук ни чему не помешает, и, предполагая, что младенец не погибнет, его можно отправить на завод в раннем детстве, что бы он приносил своим приемным родителям не плохой доход.
Лартен чувствовал себя гораздо ближе к Вуру, чем к настоящим братьям и сестрам. Лартен был на кухне, когда его мама привела тихого, серьезного мальчика домой. После того как она дала ему кусок хлеба измоченного в молоке, что являлось очень редким угощением, она посадила его около Лартена, и велела сыну присматривать за малышом. Лартен с подозрением следил за новичком, с завистью смотря на угощение, данное его кузену. В ответ, Вур невинно посмотрел на Лартена, после чего разделил хлеб пополам, и предложил кузену бОльшую часть. С тех самых пор они были лучшими друзьями.
«Вставайте!» вновь рявкнула мать Лартена, в этот раз лишь однажды ударив по стене.
Дети протерли глаза, и быстро накидывая одежду. Они прекрасно знали, что если не поспешат, она сама придет за ними, и уж тогда – то им будет худо.
«Вур» прошептал Лартен, расталкивая кузена.
– Я не сплю – ответил Вур, показывая Лартену свою улыбку.
– Разве тебе не нужно сходить? – спросил Лартен
– Я лопаюсь – захихикал Вур.
– Побыстрей давай! – прикрикнул Лартен младшей сестре, которая сидела на ночной вазе так будто та ей принадлежала.
– Сходи на кровать, если очень надо – рассмеялась она
– Может и стоит – сказал Лартен Вуру. Для них не было редкостью мочить кровать. Солома отличалась тем, что быстро высыхала.
– Нет – сказал Вур – Я, пожалуй, подожду.
Одежда Лартена валялась на полу, он одел ее поверх ночного костюма, в котором спал.
Мать Лартена была хозяйственной женщиной, она стирала каждое второе воскресенье. Всем детям приходилось ждать голыми под их одеялами, пока мать не вернет им одежду, которую они не будут менять следующие две недели.
Сестра Лартена закончила пользоваться ночной вазой. До того как ее мог перехватить его младший брат, Лартен перебежал через комнату, схватил вазу, и осторожно (чтобы не вылить содержимое) передал ее Вуру.
– Мой герой – рассмеялся Вур, Не метко целясь одной рукой, а другой, протирая глаза.
Не смотря на то, что Вур был ровесник Лартена, он был гораздо меньше. Он был слабым, худым мальчиком, с полным отсутствием хороших манер. Он редко дрался, даже если на него нападали. Лартен всегда заступался за кузена, несмотря на то, что тот никогда не просил о помощи.
– Что вас так задерживает!? – вскричала мать Лартена, просовывая голову в дверь, и пристально смотря на детей
– Мы уже идем! – крикнули они в ответ, и те, что были ближе к ней, проскочили через дверь, не смотря на то, что не закончили одеваться.
– Вур! – крикнула она
– Сейчас! – пропыхтел он, стараясь закончить.
Мать Лартена пристально посмотрела на него, решая наказывать его или нет. В конце концов, она хмыкнула и ушла.
Лартен радостно вздохнул. Он не реагировал когда мать била его, но терпеть не мог когда она била Вура. Отец Лартена почти никогда не бил слабого сироту, но его мать била его так сильно, как и остальных, в ее глазах, они все были равны.
Когда Вур закончил пользоваться ночной вазой, Лартен кинул ему одежду, и поспешил вниз на кухню, где его братья и сестры уже доедали завтрак.
Еды всегда было немного, и больше ели те, кто хватали первыми. Их отец, ушедший на работу три часа назад, оставил им куски свиных ушей. Старшие дети с радостью набросились на неаппетитные угощения, и к тому времени как Лартен и Вур добрались до кухни, свиные уши были съедены, и все что осталось для них – сухой хлеб, и жидкая каша.
Лартен вырвал кусок хлеба из рук старшего брата, которые были скользкими из-за жирного свиного уха, и передал кусок Вуру, со смехом отскакивая от замахивающегося кулака старшего брата.
Взяв парочку маленьких, обтесанных мисок, он окунул их в кастрюлю с кашей, наполняя их доверху, и поспешил к задней двери, где его дожидался Вур. Он слизнул те части каши, что выливались из тарелки, чтобы ничего не пропало зря.
Они ели в тишине, кусая горбушки сухого хлеба, будто он был мясом, а остатки обмакивали в жидкой каше. Лартен был быстрее чем Вур, и у него получилось наполнить миску еще раз, до того как кастрюлю полностью очистили от каши. Он съел половину каши, отдав остальное кузену.
На улице было холодно, и шел дождь, но на кухне было уютно. Мать Лартена еще не разжигала камин, она сделает это вечером когда вернется с работы. Нов маленькой кухне всегда было тепло, из – за количества человек, которые сидели там, плотно прижимаясь, друг к другу.
– Пошевеливайтесь! – крикнула мать Лартена, спускаясь вниз по лестнице. Она ударила детей, что были к ней ближе всего, и угрожающе замахнулась на остальных.
– Думайте мне делать нечего, кроме как стоять и смотреть, как вы весь день едите? Вон из дома! – крикнула она.
Все еще жуя и глотая, дети гуськом вышли во двор, оставляя мать одну, с грязными тарелками.
Во дворе стояли две бочки с водой. Одна для питья, другая для мытья. Дети семьи Крепсли, почти никогда не использовали вторую бочку, но Вур подходил к ней каждое утро, чтобы счистить грязь с лица и с шеи.
Лартен часто пытался отговорить кузена от этой странной привычки, мальчик будет дрожать следующие полчаса, особенно в такое холодное утро как это.
Но Вур лишь улыбался, и повторял эту процедуру на следующий день.
Лартен пил с жаждой, окуная лицо в бочку, игнорируя капли дождя падающие ему на затылок.
Когда он отклонялся от воды, в ней оставались оранжевые облака. Его волосы, как и волосы Вура, были покрашены в оранжевый цвет, краска навечно осталась в его скальпе, и он никогда не мог ее смыть, но части краски сползали с его головы, когда он окунал ее в воду.
Он посмотрел на облака краски в воде. Они были красивые. Он сунул палец в воду, чтобы посмотреть, во что он сможет превратить облако.
Он подумал о том, чтобы позвать Вура, но облака уже растворялись, и через несколько секунд, его кузену нечего будет увидеть.
– Вылезай! – крикнул один из старших братьев Лартена, отталкивая его в сторону.
Лартен выкрикнул ругательство, и попытался пнуть брата, но попал лишь по бочке.
Его старший брат хмыкнул, и вновь толкнул его. Глаза Лартена зло сверкнули, и он приготовился к драке. Но Вур заметил опасность, и быстро ее предотвратил. Он терпеть не мог, когда Лартен лез в драки, а это происходило регулярно.
– Если мы сейчас же не пойдем на фабрику, то опоздаем – предупредил Вур.
– У нас полно времени – возразил Лартен.
– Нет, – сказал Вур – сегодня нам будут красить головы, и если мы не придем пораньше, Трэз нас побьет.
– Но нам красили головы несколько дней назад – возразил Лартен.
– Поверь мне – ответил ему Вур – Сегодня Трэз снова будет красить всем головы.
Лартен недовольно хмыкнул, но отошел от бочки, и перешел через двор, туда, где Вур вытирал шею тряпкой. Не существовало установленного расписания, для дня окраски голов. Трэз устраивал их, когда хотел. Но каким – то образом, Вур просто знал, когда будет проводиться окраска голов, и обычно оказывался прав.
– Готов? – спросил Лартен, будто это он хотел поскорее уйти.
– Да – ответил Вур.
– Тогда пошли – сказал Лартен, и оба мальчика, которым еще не было тринадцати, отправились на работу.